, Псковской и Новгородской . Ранее, в ходе Большого террора 1937-1938 годов высшее духовенство на северо-западе России, как и повсюду в СССР , было почти поголовно репрессировано , и к лету 1941 года в указанных епархиях (не считая Ленинграда с ближайшими окрестностями) действовало не более 10 храмов. Последняя церковь в самом городе Пскове была закрыта как раз весной 1941 года . За неполных два с половиной года верующему населению с помощью миссии удалось возродить более 300 приходов , согласно другим данным - около 200 .
Для верующих создание Православной миссии объяснялось не только необходимостью быстрого возрождения в «освобожденных областях» церковной жизни, но и тем, что эти области перед войной не имели епископа, ранее ими руководившего.
Основу Псковской миссии составили православные священники из Рижской и Нарвской епархий . 18 августа 1941 года в Псков прибыли первые 14 миссионеров-священников, среди которых были как выпускники православного , так и деятели Русского Христианского Союза . Первым начальником псковской Православной миссии стал протоиерей Сергий Ефимов, в октябре 1941 года его сменил протоиерей Николай Коливерский, после смерти которого в октябре 1942 года новым начальником был назначен протопресвитер Кирилл Зайц. В новооткрытых храмах за богослужениями поминали митрополита Ленинградского Алексия (Симанского) , в чьей епархии служили миссионеры, подчёркивая, что миссия - часть Русской Церкви. (Но когда советские самолеты начали разбрасывать подписанные Алексием (Симанским) антифашистские листовки, оккупационные власти запретили упоминание его имени в храмах .)
При богослужениях на оккупированной территории возносилось не только имя экзарха, но и Местоблюстителя патриаршего престола. Было официально объявлено, что «Высшая церковная власть в Российской Православной Церкви принадлежит Местоблюстителю Патриаршего Престола Блаженнейшему Сергию и состоящему при нем архирейскому собранию. Но Экзархат в связи с ходом военных событий оказался по эту сторону фронта и поэтому управляется самостоятельно » .
Сама по себе организация миссии в 1941 году не была инициативой оккупационных властей, первое время немцы даже не давали прибывшим священникам продовольственных карточек, которые выдавались сотрудникам оккупационных административных структур . Но 12 сентября 1941 года экзарх Сергий обратился к германским властям с докладной запиской с просьбой о содействии, где доказывал оккупантам, что Московская патриархия никогда не примирялась с безбожной властью, подчинившись ей только внешне, и что поэтому он, Сергий, имеет моральное право призвать русский народ к борьбе против большевизма . Но, несмотря на все эти заявления, к митрополиту Сергию немцы все же испытывали некоторое недоверие. Так, наместник Псково-Печерского монастыря архимандит Павел (Горшков), которому немцы доверяли больше, несколько раз вызывался в гестапо, в Псков, где его подробно расспрашивали о политических настроениях экзарха .
Немецкие власти максимально использовали работу миссии для своих пропагандистских целей . Пропаганда активно велась через издаваемые на русском языке миссией газеты и журналы. Священникам также предписывалось выявлять неблагонадежных лиц, враждебно настроенных против немецкой армии и немецких властей, а также партизан и тех, кто им сочувствует . В их обязанность также входили и сбор сведений об урожайности того или иного района, количества зерна, овощей, скота: тыловые подразделения вермахта хотели знать больше о возможностях русского населения увеличить поставки продовольствия для их нужд .
22 июня было объявлено немцами праздником, и поэтому по всем храмам миссии отмечался "День освобождения русского народа", служились молебны о победе Германии . В июне 1942 года вышло распоряжение миссии, в котором говорилось:
«...В ночь с 21 на 22 сего месяца исполняется год той освободительной борьбы , которую ведет победоносная германская армия с большевизмом во имя спасения человечества от сатанинской власти поработителей и насильников. Христианский долг требует от нас искреннего сознания всей важности необходимости продолжающейся освободительной борьбы, а также соответствующего серьезного отношения и к великой дате современной истории, ознаменовавшей собой начало этой борьбы. В связи с этим, предписываем всему духовенству 21 сего июня после божественной литургии и произнесения соответствующего слова совершить молебствование о даровании Господом сил и крепости Германской армии и ее вождю Адольфу Гитлеру для окончательной победы над проклятым жидо-большевизмом »
Дни "освобождения от большевизма" немцами других городов тоже отмечались как праздничные: так, 9 августа 1942 года в Пскове состоялся крестный ход в честь годовщины освобождения города от большевизма . После войны миссионеры оправдывались, что в глубине души плохо относились к оккупантам. Один из миссионеров, протопресвитер Алексий Ионов , благочинный Островского округа в 1941-43 годах, писал в своих воспоминаниях:
К служению в открытых с помощью миссии храмах вернулось несколько десятков священников, диаконов и псаломщиков, в предвоенные годы вынужденных перейти на гражданскую работу или находившихся за штатом. Рукоположения новых клириков для приходов в зоне действия миссии совершали митрополит Сергий (Воскресенский) , архиепископ Павел (Дмитровский) и другие архиереи Прибалтийского экзархата. Миссия издала целый ряд циркуляров по поводу необходимости отбора и проверки всех претендентов в священнослужители новооткрытых храмов. Подобную политику можно объяснить не только опасениями миссии, что среди духовенства могут оказаться противники немцев, но и тем большим количеством самозванцев, которые в условиях массового открытия церквей и нехватки настоящих священников, создавшейся в результате советских репрессий, выдавали себя за священников. Так, благочинный гатчинского округа самозванец Иван Васильевич Амозов, бывший коммунист, смог успешно выдать себя за священника при помощи своей справки об освобождении из заключения, однако на Колыме в 1936 году он оказался не как «гонимый за веру», а за взяточничество и двоеженство .
С середины 1942 года миссия стала издавать ежемесячный журнал «Православный христианин. Издание православной миссии в освобожденных областях России». В издании принимали участие священники Иаков Начиc, Николай Трубецкой (редактор), Константин Шаховской, Кирилл Зайц, Георгий Бенигсен, Алексий Ионов, Иоанн Лёгкий, Георгий Тайлов, Николай Шенрок, архимандрит Богоявленского монастыря Серафим (Проценко), миряне барон Б.Г. Врангель, Р.В. Полчанинов, Р.И. Матвеева. Все номера этого журнала предварительно проходили цензуру со стороны немецких пропагандистских служб, и если в них было «слишком много православия и слишком мало антибольшевистских материалов», их выпуск не разрешался . Ею же был издан «Православный календарь на 1943 год». В условиях оккупации стало возможным производить церковный звон (в СССР к середине 1930-х годов на него были наложены ограничения, а в некоторых регионах полный запрет), совершать крестные ходы под открытым небом, в том числе на большие расстояния. Возрождалась церковно-приходская благотворительность.
Значительным церковным событием того времени была передача Церкви Тихвинской иконы Божией Матери . Икона была спасена из горевшего храма в Тихвине при участии немецких солдат , вывезена в Псков и торжественно передана Церкви немцами 22 марта 1942 года.
Особое внимание священники-миссионеры уделяли духовной помощи военнопленным - в ряде лагерей удалось открыть храмы . Также для военнопленных собирались пожертвования, одежда. После молебна священник обязательно выступал с проповедью, объясняя пленным, что эта война послана Богом им в наказание за атеизм большевиков . Миссия заботилась и о сиротах. Стараниями прихожан был создан детский приют при храме св. Димитрия Солунского в Пскове для 137 мальчиков и девочек в возрасте от 6 до 15 лет. Ради возрождения религиозной жизни в регионе священство стало выступать в радиоэфире: еженедельные передачи шли из Пскова .
Приходская жизнь проходила под двойным контролем. С одной стороны, деяния миссионеров-священников курировали оккупационные власти, а с другой - советские партизаны . Отчёт начальника миссии протоиерея Кирилла Зайца немецкому руководству отмечал противоречивость имевшихся сведений: «По словам одних, партизаны считают священников врагами народа, с которыми стремятся расправиться. По словам других, партизаны стараются подчеркнуть терпимое, и даже благожелательное, отношение к Церкви и, в частности, к священникам» . Немецкую администрацию интересовало особо, верит ли народ агитационным сообщениям об изменении церковной политики и как он на эти сообщения реагирует. Письменные сообщения стали поступать в Управление Миссии регулярно. Содержание их было разнообразным.
В августе 1942 года все священники оккупированных районов Северо-Запада РСФСР получили секретный циркуляр от миссии, подписанный протоиереем Кириллом Зайцем. В нем давались следующие задания: 1) выявлять партизан и лиц, связанных с ними; 2) среди прихожан выявлять всех тех, кто настроен против немцев и высказывает недовольство немецкими порядками:
3) выявлять всех, которые отправляют службы, не имея посвящения в сан, то есть священников-самозванцев; 4) выявлять в своем приходе всех лиц, кто ранее был репрессирован советской властью. В этом же циркуляре были и задания по чисто церковным делам, в том числе по благотворительным сборам прихожан на бедных детей, ремонт храмов и т. д. .
Но в глубинке, удаленной от крупных немецких гарнизонов, отнюдь не все священники выполняли распоряжения Православной миссии по содействию оккупантам. Так, священник села Рождествено Пушкинского района Ленинградской области Георгий Свиридов тайком помогал заключенным немецкого концлагеря, а священник деревни Хохлово Порховского района Федор Пузанов сотрудничал с партизанами, а после того как немцы сожгли приход, ушел в отряд .
После того, как в 1943 году Москве было заключено соглашение между Сталиным и руководством Русской Православной Церкви и иерархи, собравшиеся в Москве , подписали воззвание «Осуждение изменников вере и отечеству», где перешедшие на сторону фашизма объявлялись отлученными от церкви, а епископы и клирики - лишенными сана., германское руководство созвало совещание православных архиереев Латвии, Эстонии и Литвы. В совещании принимали участие сам Сергий , митрополит Литовский, экзарх Латвии и Эстонии, архиепископ Иаков Елгавский, Павел, епископ Нарвский и Даниил, епископ Ковенский. Участники совещания высказали своё мнение по поводу воззваний к русскому народу патриаршего местоблюстителя Сергия , митрополита Московского и Коломенского, о сопротивлении германской армии и угроз отлучения всем сотрудничавшим с немцами:
"высокочтимый иерарх, глава Русской Православной Церкви, не мог составить или по крайней мере добровольно подписать это воззвание. Целый ряд обстоятельств доказывает, что это воззвание сфабриковано кремлёвскими властителями и распространяется от лица патриаршьего Местоблюстителя. ... Либо он вовсе его не подписывал, либо подписал под страшными угрозами, желая спасти вверенное ему духовенство от полного истребления. Для нас это воззвание служит ярким доказательством того, что большевики по-прежнему держат Православную Церковь в своих тисках, удушая её и фальсифицируя её голос. Оплакивая участь патриаршьего местоблюстителя, мы решительно отмежовываемся от насильно навязанной ему политической установки и молимся Господу о полном и скором освобождении Православной Церкви от проклятого большевистского гнёта"
Немцы настаивали на непризнании каноничности избрания Архиерейским собором в Москве в сентябре 1943 года Сергия (Страгородского) Патриархом . Оккупационные власти настаивали на проведении конференции с обязательной резолюцией против Патриарха. Но экзарх в проекте резолюции не назвал даже имя первосвятителя, не говоря уже об отмежевании от Московской Патриархии . Но упоминание имени Сергия как патриарха на богослужении было прекращено .
Осенью 1943 года, в ожидании контрнаступления советских войск, германское командование осуществило массовую эвакуацию гражданского населения из прифронтовой зоны в Прибалтику. Экзарх митрополит Сергий распорядился о том, чтобы при вынужденной эвакуации приходы брали с собой святыни и самое ценное церковное имущество (соответствующий потребностям транспорт был предоставлен оккупантами) и распределил эвакуированное духовенство по приходским храмам Эстонии, Латвии и Литвы. Среди ценностей была и икона Тихвинской Божией Матери, которая потом оказалась в США
В 2010 году Владимиром Хотиненко был снят художественный фильм «Поп », рассказывающий историю выдуманного героя -- священника Псковской миссии.
Последний из остававшихся в живых участников Псковской православной миссии, протоиерей Георгий Тайлов, скончался в Латвии 8 мая 2014 г., на 100 году жизни.
В настоящее время деятельность Псковской миссии предмет для дискуссий в околоцерковной среде. Их называют и героями антибольшевистского сопротивления, и пострадавшими от лживых обвинений в коллаборционизме , и предателями своей Родины. Официальных заявлений по поводу отношения к деятельности Псковской миссии высшее духовенство РПЦ МП не делало.
Энциклопедичный YouTube
1 / 4
✪ Теория заблуждений → Русская церковь в Великую Отечественную войну
✪ Ростислав Полчанинов, Псковский Миссионер
✪ Церковь в годы Великой Отечественной войны
✪ «Победа духа»
Субтитры
Смотри также
Примечания
- «Пастыри и оккупанты, часть 2» «Радио Свобода » от 06.01.2012: «В сети можно увидеть вырезку из псковско-рижской газеты «За родину» декабря 42-го с фотографиями Сергия и с такой «шапкой»: «От имени Русской православной церкви. Господи, ниспошли Адольфу Гитлеру силу для окончательной победы».
Псковская православная миссия. Историки называют этот неоднозначный факт из истории войны малоизученным. Скорее, событие не малоизученное (материалов достаточно, что составить представление), а очень деликатное.
Кто они, сотни православных священников? Подвижники-миссионеры, пришедшие "помочь народу, впавшему в разбойники" или предатели, сотрудничавшие с оккупационным режимом? Кто хочет подробнее узнать о «Псковской православной миссии», советую почитать
Я же для понимания сути вопроса остановлюсь только на ключевых моментах из истории миссии. При поддержке немецких властей экзарх Прибалтики митрополит Сергий создал "Православную Миссию в освобожденных районах России".
Первые 14 миссионеров (все эмигранты, между прочим)прибыли из Прибалтики в Псков в августе 1941 года. Территория, входившая в ведение Миссии, включала в себя юго-западную часть Ленинградской области, часть Калининской области, Новгородскую и Псковскую области, с населением около 2 млн. человек.
Уже через год на территории миссии действовала 221 церковь, до оккупации всего было 5 храмов, а число священников выросло до 84.
Население оккупированных территорий в целом приветливо встретило миссионеров. Народ пошел в церковь. Храмы не вмещали всех желающих. В одном из храмов Псковской области по воскресным дням причащалось от 500 до 800 человек, одновременно крестили до 80 младенцев.
Миссионеры занимались не только просветительской деятельностью, но и в меру своих сил и возможностей помогали населению. Открывали школы, детские приюты, издавали журналы, вели передачи на радио. В одном из городов Псковской области был создан «Русский Красный Крест», который взял на себя попечение об одном лагере для военнопленных. Собирали продукты, готовили обеды на 200 человек, которые привозились в лагерь дважды в неделю. После этого смертность в лагере заметно убавилась. Помощь оказывалась также и нуждающимся жителям города, оказавшимся без крова и средств к существованию.
Внешне вполне обычная приходская жизнь в условиях военного времени. Священники миссии как могли, дистанцировались и от оккупантов, и от партизан. Но это было практически невозможно.
С одной стороны, деяния миссионеров-священников курировали оккупационные власти, а с другой - советские партизаны. Эти постоянные контакты не могло оставить без внимания немецкое руководство, обязавшее через руководителя миссии каждого священника давать письменные отчеты обо всех встречах с партизанами. Из отчетов следует, что партизаны по-разному относились к миссионерам.
По словам одних священников, партизаны считали их врагами народа, с которыми стремятся расправиться. По словам других, партизаны старались подчеркнуть терпимое, и даже благожелательное, отношение к Церкви и, в частности, к священникам.
Наверное, и партизаны были разные. Из отчета священника: "Поблизости от моего прихода отряд партизан временно захватил деревню, при этом их начальник побуждал крестьян к усердному посещению Церкви, говоря, что в Советской России Церкви дана теперь полная свобода и что власть коммунистов идет к концу".
После освобождения Псковской области часть миссионеров ушли вместе с немцами, а те, кто остались, были отправлены в лагеря за сотрудничество с немцами.
Вот, в общем-то, и вся история. Как она может вписаться в единый учебник? Да, никак. Любая интерпретация вредна и для власти, и для РПЦ.
Ряд церковных историков считают, что миссионеры совершили «апостольский подвиг». Возрождение религиозной жизни на оккупированных территориях называют даже «вторым крещением Руси». И не важно, кто власть. Фашисты или Советы. «Любая власть от Бога». При таком раскладе РПЦ абсолютно права, что поддерживает путинский режим. Но власть на такую оценку никогда не пойдет.
Если считать миссионеров предателями, значит признать, что РПЦ отрицает тезис «всякая власть от Бога». Куда не кинь, везде клин. Поэтому только остается вычеркнуть из истории это немаловажное событие. Не было его. Нет события, нет проблемы для единого учебника.
Остается только догадываться, сколько таких событий перестанут существовать для единого учебника по истории.
ПСКОВСКАЯ МИССИЯ
ПОХВАЛЬНОЕ СЛОВО РУССКИМ МИССИОНЕРАМ
Благодатные результаты Псковской миссии оказались очень
важны для послевоенного восстановления жизни Русской
Православной Церкви. С благодарностью в сердце мы
вспоминаем самоотверженное служение тружеников Миссии,
к нашей глубокой скорби, для большинства их ревностные
труды во славу Божию завершились трагическими репрессиями,
обрушившимися на них…
Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II.
«Православие в Эстонии»
До сих пор ни в России, ни за рубежом, не опубликован единый, цельный и основательный научно-исторический труд, который полностью был бы посвящен истории Псковской Православной миссии, действовавшей в годы Второй Мировой (Великой Отечественной) войны (1941-1944) на оккупированной немецкими войсками территории Северо-Западных епархий России: С.-Петербургской, Псковской и Новгородской, а также Прибалтики. Обычно служение Миссии рассматривается в контексте общего церковного возрождения в годы войны. Действительно, парадокс: трагические и кровавые годы войны и германской оккупации, антиславянской по своей сути, ознаменовались небывалым возрождением православной жизни в Западных Русских землях после двух десятилетий террора и господства воинствующего безбожия.
В 1950-1990-е годы за рубежом опубликованы воспоминания некоторых участников Миссии, к сожалению, до сих пор остающиеся практически недоступными православному читателю в России (прот. Алексия Ионова, прот. Георгия Бенигсена, Р.В. Полчанинова, П.Н. Жадана и др.), исследования (W. Alexeev & T. Stavrou, H. Fireside, W. Fletcher, О.П. Раевской-Хьюз, Д.В. Поспеловского, М.В. Назарова), посвященные этому периоду истории Русской Церкви, и содержащие некоторые сведения о церковной жизни Северо-Запада в годы войны и судьбе пастырей-миссионеров. В России в советское время публиковались (а порой публикуются даже в наши дни (!)) исключительно тенденциозные, не заслуживающие доверия брошюры и статьи (З.В. Балевиц, Я.Я. Веверс и др.). Только начиная с 1990-х гг. серьезные исследования и материалы, включающие объективные свидетельства о Псковской миссии, документы военных лет, увидели свет в России и Прибалтике. Сейчас появляется все больше публикаций и трудов, посвященных служению Псковской миссии в годы войны (свящ. Андрей Голиков. «Мартиролог мучеников и исповедников Северо-Запада России и Прибалтики (1940-1955 гг.)» в сборнике «Кровью убеленные», 1999 г.; прот. Владислав Цыпин. История Русской Церкви 1917-1997. 1997 г.; проф. А.А. Корнилов. Преображение России. Н. Новгород. 2000 г.; М.В. Шкаровский. В огне войны. Русская Православная Церковь в 1941-1945 гг. Русское прошлое. Кн. 5, СПб, 1994; Петербургская епархия 1917-1945. СПб, 1995, и (его же) Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. М. 1999 г.; А.К. Галкин, А.А. Бовкало. Новгородская епархия в годы оккупации (1941-1943). София. Новгород. 1995, Псковская Духовная миссия и монастыри на Северо-Западе России; Православный Свято-Тихоновский институт. Материалы ежегодной богословской конференции; К.П. Обозный. Псковская Православная миссия в 1941-1944 гг., журнал «Православная община», № 1-2 (55-56) , 2000 г. В 2001 г. увидели свет воспоминания участников Миссии прот. Георгия Тайлова и Р.В. Полчанинова (см. в этом номере).
Быстрое возрождение церковной жизни на оккупированных германскими войсками территориях было явлением повсеместным и, как признают историки, сыграло значительную роль в изменении сталинской политики по отношению к Русской Православной Церкви во время войны, что давало надежды на дальнейшие политические изменения в стране. Однако, именно Псковская миссия оказалась самым крупным и самым хорошо организованным и принесшим многие добрые плоды движением священнослужителей, причетников и мирян, трудившихся во славу Божию на огромном пространстве Северо-Запада России. И потому самые славные и драматические страницы в истории этого церковного возрождения в России в годы войны принадлежат именно Псковской миссии. По мнению исследователей В. Алексеева и Ф. Ставру «в целом, по размаху и интенсивности, это религиозное возрождение может быть названо вторым крещением Руси».
Деятельность Миссии - исключительное явление церковной жизни периода оккупации. Псковская Православная миссия пришла в Северо-Западный край России, превращенный большевиками за 20 с лишним лет своего владычества в духовную пустыню, летом 1941 года и продолжала там свое самоотверженное служение до зимы 1944 года. Инициатором создания Миссии был деятельный архипастырь - митрополит Виленский и Литовский Сергий (Воскресенский), ставший в начале 1941 года также экзархом Латвии и Эстонии, и возглавлявший все епархии Православной Церкви в Прибалтике в годы войны, несмотря на то, что в этих двух республиках с началом немецкой оккупации края открыто проявили себя сторонники автокефалии. В условиях немецкой оккупации он сумел сохранить каноническое единство Прибалтийских епархий с Русской Православной Церковью.
Основу Псковской миссии составили русские священники из Рижской, а позже также Нарвской Эстонской епархий, - эмигранты, стремившиеся на помощь своей многострадальной родине. Примечательно, что Псковская миссия была и осталась единственной полномасштабной акцией, проведенной силами русской эмиграции в России.
Миссия была организована в чрезвычайных военных обстоятельствах, и это наложило отпечаток на характер ее деятельности. Священников, отправлявшихся в район Пскова, митрополит Сергий, придя к мысли о необходимости открытия Внешней, за пределами Латвии и Прибалтики, миссии, благословил выехать туда в августе 1941 г. вследствие настойчивых просьб местного населения о присылке духовенства из экзархата. Для миссионерского служения он избирал преимущественно «тех, кто помоложе», хотя среди миссионеров были и опытные пастыри. Ехали они туда не только в силу личного побуждения, но более в порядке церковной дисциплины, церковного послушания. Из приглашенных экзархом пастырей никто не отказался от участия в Миссии, от церковного служения в тех местах, «где годами не звучало Слово Божие, не совершались богослужения, где народ молился лишь «про себя», «сокровенно». Глубокое сострадание и сочувствие к бедствующему народу, нашим братьям по вере и по крови, наполняло сердца пастырей-миссионеров.
Первую группу миссионеров, прибывших в Псков, составили пятнадцать священников, в основном из Латвии, одним из них был отец Алексий Ионов: «Мы прибыли в Псков к вечеру 18 августа 1941 года, в канун праздника Преображения. В Троицком соборе только что окончилась служба, ее совершал на неделю раньше нас приехавший тоже из Латвии, священник. (Первый начальник Миссии, возглавлявший ее до декабря 1941 г. прот. Сергий Ефимов - им уже 14 августа 1941 г. был вновь освящен храм на погосте Елине Островского уезда, первый из возобновленных миссионерами на Северо-Западе; позже Миссию более двух лет возглавлял прот. Кирилл Зайц - Ред.). Народ, переполнивший громадный храм, молча, уже в полной темноте (все светильники гаснут от порывов ветра в разбитые окна собора) подходит к амвону. Там заканчивается помазание освященным елеем. Нормально это делается, как известно, в середине всенощного бдения, но сейчас такая масса людей, что этот обряд продолжается и по окончании службы... На следующий день все наши миссионеры приняли участие в праздничной Божественной литургии. Опять многотысячная толпа наполняла Свято-Троицкий собор, но сейчас он весь залит солнечным светом. Праздник Преображения - радостный праздник, и все лица молящихся просветленные. Первая встреча с русским народом. И эта встреча - в храме».
Миссионеры, ожидавшие встретить в России пустыню в религиозном отношении, увидели там напряженную духовную жизнь, о которой не могли и предполагать за рубежом. И все это при полном отсутствии нормальной церковной жизни. Устроить, организовать приходскую жизнь и стало задачей миссионеров. «Как легко проповедовалось на Родине! Как жадно слушали там пастырей. Как благодарили, не утомлялись!» - вспоминал об этих днях один из них.
Во Пскове миссионеры безвыездно прожили не больше недели. Близкое общение с паствой вызывало просьбы православных христиан послужить в разных пригородных церквах, наспех отремонтированных самими же верующими. Узнав о пребывании Миссии во Пскове, стали появляться ходоки и из более отдаленных мест - просить священников в приходы. Наступило время разъездов и более широкого миссионерского служения на всей временно оккупированной территории Северо-Запада. Поруганные храмы восстанавливало само население своими силами и средствами. Церкви ремонтировались быстро. По воспоминаниям С.Д. Плескача, служившего в годы войны псаломщиком и регентом в Гдовском округе, «Разрушенные храмы воздвигались, церковную утварь делали, облачения доставляли оттуда, где сохранились, и много строили и ремонтировали храмы. Всюду красилось. Крестьянки вешали чистые, вышитые собственными руками полотенца на иконы. Появилась одна радость и утешение. Когда все было готово, тогда приглашали священника, и освящался храм. В это время были такие радостные события, что я не умею описать. Прощали обиды друг другу. Крестили детей. Зазывали в гости. Был настоящий праздник, а праздновали русские крестьяне, и я чувствовал, что здесь люди искали утешение…» Из воспоминаний миссионеров: «На первых же богослужениях они (восстановленные храмы - Ред.) омывались слезами молящихся. С каким душевным волнением совершались эти богослужения. Надо было лично наблюдать эту стихийную устремленность русского народа к своему родному Православию, к своим родным святыням».
Так как Миссия находилась на территории России, в новооткрытых храмах за богослужениями поминали митрополита Ленинградского Алексия (Симанского), в чьей епархии служили миссионеры. Это подчеркивало, что Миссия - часть Русской Церкви и снимало возможное недоверие к священникам, приехавшим из-за границы.
С немцами миссионерам приходилось считаться по принципу: из двух зол выбирай меньшее. «Что немцы - зло, никто из нас не сомневался. Ни у кого из нас не было, конечно, никаких симпатий к завоевателям «жизненного пространства» нашей родины. Глубокое сострадание и сочувствие к бедствующему народу, нашим братьям по вере и по крови, - вот что наполняло наши сердца», - такова была позиция миссионеров.
Выживание в условиях войны и оккупации было чудом - постоянные бомбардировки, постоянная опасность со стороны немецких властей, в первую зиму полуголодная жизнь, партизаны, многие из которых возглавлялись специально оставленными на оккупированной территории партийными работниками, и вследствие этого были настроены коммунистически. Один миссионер (свящ. Василий Рушанов - Ред.) был убит по дороге из района во Псков. Из воспоминаний прот. Алексия Ионова: «Лучшее время моего пастырства - время, проведенное в Псковской Миссии, хотя внешне оно протекала в самой суровой обстановке. Кругом партизаны. Встреча с ними - конец. Им не втолкуешь, что мы проповедуем Христа Распятого. Мы на этой стороне - значит, враги... Людей, исколотых штыками партизан, мы хоронили неоднократно...»
В Троицком кафедральном Псковском соборе богослужения совершались каждый день утром и вечером, и собор был всегда переполнен. К тому времени народом еще не было утрачено чувство церковного календаря и люди среднего возраста, даже если они не были на богослужении, помнили, какой праздник был в тот или иной день. Миссией была возобновлена традиция крестных ходов, в которых участвовало духовенство, хоры и народ из всех храмов Пскова. На Богоявление в январе 1942 года после богослужения крестные ходы (в которых принимало участие до десяти тысяч человек из 25 тысяч, проживавших во Пскове) из всех храмов города сошлись на Соборной площади и оттуда отправились к реке Великой, где было совершено освящение воды.
Самым значительным церковным событием была передача Церкви чудотворной Тихвинской иконы Божией Матери. Икона была спасена из горевшего храма в Тихвине при участии немецких солдат и передана Церкви немцами, которые постарались использовать передачу в пропагандистских целях. Крестные ходы из открытых к тому времени храмов сошлись к зданию, где помещалась немецкая комендатура, икону вынес немецкий чин в военной форме, ее приняли иподиаконы на сооруженные для этого случая специальные носилки и понесли крестным ходом в собор. На Соборной площади была воздвигнута платформа, на ней - аналой, куда водрузили икону. Прот. Георгий Бенигсен произнес проповедь, в которой с дерзновением, присущим молодости, говорил о подвиге св. Александра Невского, освободившего Псков и Новгород от иноземного нашествия. При отступлении из Пскова немецкие власти увезли икону в Ригу и передали на хранение архиепископу Рижскому Иоанну (Гарклавсу). (Позже чудотворный образ вывезен им в Чехословакию, оттуда - в Германию, а после войны - в США, где у его потомков, живущих в Чикаго пребывает по сей день - Ред.).
Богослужения в уцелевших в годы безбожия храмах возобновлялись по всей территории Северо-Запада. В иных оставшихся не разрушенными крохотных церквах не могли поместиться все желающие, поэтому не попавшие внутрь стояли во время богослужения у паперти и вокруг храма.
Прибывшие на место назначения священники в буквальном смысле слова увидели «мерзость запустения». Обширная территория от Петербурга до Опочки была превращена советской властью в церковную пустыню. Храмы были разрушены, поруганы, отданы под склады, мастерские, танцклубы, кинотеатры или архивы. Во всем районе действия Миссии оказалось лишь восемь действующих храмов - по одному во Пскове, Гдове и Новгороде и пять - в окрестностях С.-Петербурга, в то время как в одном только Пскове до революции их было 44. Несколько чудом уцелевших после репрессий, служивших на этих приходах священников, запуганных, душевно усталых и неподготовленных, никак не могли взять на себя труд организации церковной жизни нескольких сот тысяч человек. А духовный голод, жажда церковной молитвы, Таинств и проповеди остро ощущались повсеместно.
Миссия охватила эту огромную территорию от Пскова до С.-Петербурга (Ленинграда) и включала кроме Пскова, ставшего административным центром Миссии, Остров, Порхов, Опочку, Гдов, Лугу и Гатчину. На западе С.-Петербургской епархии таким центром миссионерства стала Нарва. Успех Миссии превзошел все ожидания. За время ее существования (с августа 1941 по февраль 1944) в огромной области, где к началу войны в июне 1941 года церковная жизнь фактически замерла, было открыто больше трехсот приходов (с учетом южной части Псковской епархии (б. Великолуцкой обл.) и Тверской епархии - более четырехсот), велась просветительная (катехизическая) и социальная (благотворительная) работа.
Деятельность Миссии охватывала самые различные сферы. После долгих лет атеистической жизни актуальной задачей стало крещение населения. В разных местах Северо-Запада крестили детей до 16-летнего возраста. Одновременно приводили по 25-30 и даже 100 детей. С августа по ноябрь 1941 г. один только священник крестил три с половиной тысячи детей. По свидетельству миссионеров, ими было крещены десятки тысяч некрещеных детей, подростков и взрослых. Крещение пришедшей к вере молодежи сопровождалось воцерковлением и развитием катехизаторской деятельности. При многих храмах действовали воскресные церковные школы для детей, во Пскове существовал также детский приют.
В мае 1943 г. при Миссии был учрежден «Стол по распространению христианской культуры среди молодежи», был налажен выпуск еженедельных радиотрансляций Миссии. Церковный эфир охватывал значительную территорию, включая районы Острова, Порхова, станции Дно. «Мы делали все, что могли, - подводил итог деятельности миссионеров прот. Георгий Бенигсен. - Открыли сотни приходов, окрестили десятки тысяч некрещеных детей, подростков и взрослых. Открывали церковные приюты, детские сады и приходские школы. Вели огромных размеров катехизацию, несли проповедь Евангелия в каждый доступный нам уголок. Посильно несли труд социальной помощи. Вели подпольную работу с детьми и молодежью, организуя церковные союзы, содружества, сестричества и братства».
Важным делом священников-миссионеров стало окормление русских военнопленных. Бывшие солдаты и офицеры Красной армии, как известно, не подпадали под действие Женевской конвенции 1929 г. о военнопленных, поскольку Советский Союз не стал подписывать в свое время эти документы. Советское правительство, кроме того, рассматривало всех попавших в плен военнослужащих как «предателей» и «изменников Родины». Отношение же со стороны оккупантов к военнопленным также было зачастую крайне жестоким и бесчеловечным, вследствие чего число заболеваний и смертность в лагерях были очень высокими. Поэтому добраться до военнопленных, поддержать их словом, утешить, убедить в том, что необходимо верить в помощь Божию и, уповая на эту помощь, выжить; исповедать их, причастить Святых Христовых Таин, если необходимо, то оглашать и крестить, а порой и совершать богослужения в лагерных условиях (в ряде лагерей удалось открыть храмы) - все это было первостепенной задачей и большим подвигом священников Миссии.
Деятельность Псковской Православной миссии постепенно разрасталась и продолжалась в общей сложности, два с половиной года. В августе 1941 г. в Псков приехали первые 15 священников из Латвии. Через год, к августу 1942 г. в Миссии насчитывалось уже 77 православных пастырей, которые обслуживали 200 приходов, а позднее к январю 1944 г. Миссия насчитывала уже 175 священников. (По данным составленного нами, вероятно еще далеко не полного, опубликованного ниже синодика Миссии, на Северо-Западе России в 1941-1944 гг. служило в общей сложности около 230 клириков (из них 27 из Латвии, 13 - из Эстонии, и более 190 - с территорий Северо-Западных областей России, - всего не менее 207 священников и 23 диаконов), а также 28 псаломщиков (из них 8 - из Латвии) и 9 мирян-миссионеров, всего с учетом монашествующих, не имевших сана, - более 60 человек. К 1944 г. на этих землях было открыто не менее 320 храмов. Кроме того, на юге Псковской епархии (б. Великолуцкая обл.) миссионерами было открыто 18, а на территории Тверской епархии еще 81 храм. То есть всего на Северо-Западе (без Принаровья, Печорского края и Пыталова) более 420 храмов, а с учетом же этих земель - более 470.).
Религиозная политика немцев на оккупированных территориях определялась, вероятно, несколькими соображениями: во-первых, дарованием религиозной свободы (в контрасте со сталинским террором) достигалась пропагандистская цель; во-вторых, ставилась цель умиротворения и получения симпатий местного населения; в-третьих, у Германии имелись православные союзники (Румыния, Болгария); в-четвертых, в Германии существовало т. н. «православное лобби» как из числа русских и остзейских немцев, русских эмигрантов, так и в самой немецкой среде. Жизнь всех религиозных общин (в том числе православных) как в самой Германии, так и на оккупированных ею землях контролировалась.
Однако, несмотря на жесткий административный и финансовый контроль за деятельностью Церкви (и, в частности, Миссии) со стороны германских властей (об этом, например, свидетельствует сводка СД от 6 ноября 1942 г., подробно информировавшая берлинское руководство о юридическом и финансовом положении Миссии), руководству экзархата за два с половиной года удалось достичь многого. Православная Псковская миссия не стала орудием контроля над русскими людьми, но, напротив, возвращая их к Церкви, укрепляла и поддерживала в условиях оккупации. Оккупационные власти признали руководство деятельностью миссионеров со стороны экзарха митр. Сергия. Именно Миссия, а не какой-либо административный светский орган, отвечала за каноническую проверку духовенства и его политическую деятельность. Миссия признавалась частью Русской Православной Церкви, а не автономной церковной структурой - это было важным достижением экзарха в борьбе за независимость русских православных приходов. Экзарх митр. Сергий смог добиться того, чтобы приходы и церковные предприятия (свечные заводы и пр.) на Северо-Западе освобождались от налогов и 10% доходов приходских церквей переводились в центр Миссии в Пскове. (Финансировалась работа Миссии исключительно пожертвованиями верующих, священники-миссионеры никакого жалованья не получали). И, наконец, миссионеры имели право посылать кандидатов в священники в Экзархат для хиротонии и обучения в семинариях Риги и Вильно. Православные Церкви в Прибалтике и Польше оказывали Миссии некоторую помощь: из Риги присылались церковные облачения и богослужебные книги, собирались продукты. Православная Церковь в Польше помогала книгами. Но помощь, как и контакты с Ригой, не были регулярными.
С ростом Миссии ухудшались отношения митрополита Сергия с немцами, такой успех в их расчеты не входил. Весной 1944 г., когда советские войска стояли уже на границах Прибалтики, а кое-где и перешли их, многим был ясен исход войны, окончание ее (явно не в пользу Германии) было лишь вопросом времени, - 28 апреля 1944 года экзарх митрополит Сергий был убит. Машина, в которой он ехал по пути из Вильнюса в Ригу, была расстреляна на шоссе близ Ковно людьми в немецкой военной форме. С ним были убиты его шофер и двое сопровождавших. Расследование было крайне поверхностным. Официально было объявлено, что митрополит был убит партизанами, однако официальные документы немецкого министерства, занимавшегося вопросами Церкви в оккупированных областях, по мнению исследователей, скорее свидетельствуют об убийстве его агентами гестапо. Произошедшие события и трагическая гибель экзарха показали, «что даже епископ, сформировавшийся в советское время, при определенных условиях способен идти не только на риск, но и на мученичество за православную веру и Россию».
Осенью 1944 года началось восстановление советской власти в Прибалтике и жизнь сотрудников Миссии вступила в новый этап - мученический. Все они, кроме нескольких, ушедших на Запад, были арестованы органами НКВД. Им инкриминировалось «сотрудничество с оккупационными властями». В то время на территориях, не бывших в оккупации, шло массовое открытие церквей. Вторая Мировая война явила миру тактическую гибкость коммунистической власти не только в сфере международных отношений, но и в религиозной политике. Были освобождены многие обреченные на уничтожение священники. Но вскоре в советские концлагеря пришла новая плеяда православных мучеников - сотрудники Псковской миссии. Многие из них погибли, те же, кто дожил до освобождения, вернулись в родные места, где возобновили свое служение.
Один из участников Миссии закончил свои воспоминания надеждой, что история Миссии станет известна русским людям в России: «Миссия закончила свою деятельность в Псковском краю в феврале 1944 года. Все оставшиеся в Прибалтике миссионеры большевиками были арестованы и сосланы в Сибирь на верную смерть. Это мученики Миссии. Своим подвигом они свидетельствуют всему миру, что Миссия творила подлинно церковное дело. Не сомневаюсь, что деятельность Православной миссии в северо-западных областях России в свое время будет отмечена и на страницах будущей истории Русской Церкви».
Псковская Православная миссия оказалась единственной хорошо организованной группой священников, действовавшей на оккупированной немцами территории России. На Украине, в Белоруссии, в центральных русских областях церковная жизнь возродилась в традиционных формах епархий, приходов и монастырей. Только Северо-Запад России дал яркий пример организованного в Миссию апостольского служения. Русские священники, находясь под угрозой нацистского или партизанского преследования, сумели за период 1941-1944 г. вернуть к церковной жизни десятки тысяч людей. Это было возвращение народа к своим национальным и духовным истокам. Вопреки неудовольствию и скрытому сопротивлению германских оккупационных властей псковские миссионеры сумели дать людям чувство горячей веры и надежду на преодоление земных скорбей во имя обретения жизни Вечной.
Как наследие Миссии на территории Северо-Запада России, все послевоенное время, оставались действующими от половины до трети из открытых миссионерами в годы войны более трехсот храмов (от трети до половины из них были закрыты сразу после войны и в 1960-х, в годы хрущевских гонений - Ред.), вместо восьми довоенных, чудом оставшихся незакрытыми к 1941 г. храмов. Развитие церковной жизни после войны в восточной части Северо-Западных епархий не оставляет иллюзий (из десятков просьб верующих и общин об открытии храмов в 1944-1948 гг. удовлетворялись лишь единичные, например, в С.-Петербургской епархии были открыты 4 храма в С.-Петербурге и 4 - на востоке области. Позже, к концу 1940-х гг., процесс возвращения храмов верующим полностью прекратился). Если бы не было Псковской миссии, в западной части трех епархий Северо-Запада была бы такая же картина. В С.-Петербургской епархии из 117 (включая Принаровье) действовавших в годы войны (к 1944 г.) храмов на той же территории к 1950 г. оставались действующими лишь 36, в 1950-1960-х гг. их число сократилось и составляло до конца 1980-х гг. 23 храма. На территории Псковской епархии (включая Печорский край и Пыталово, но без б. Великолуцкой обл.) из 183 (в 1944 г.) к 1950 г. действовало 97, а в Новгородской епархии из 55 - 30. (Позже, в 1950-1960-х гг., так же как и в С.-Петербургской епархии, число их сократилось). До 1980-х гг. по отмеченным на карте действующим храмам можно было видеть, где во время войны проходила линия фронта. К тому же даже открытие немногих храмов в восточной части С.-Петербургской и Новгородской епархий (как и в лежащих далее к востоку районах России) стало возможным во многом лишь благодаря оживлению духовной жизни в годы войны по другую сторону фронта.
Многие из священников-миссионеров после войны были репрессированы советскими органами власти и либо уничтожены, либо приговорены к длительным срокам пребывания в концлагерях СССР. Своим мученичеством эти пастыри засвидетельствовали свою верность Христу. Другая же часть священства ушла на Запад и там продолжала окормлять русских эмигрантов послевоенного исхода (второй волны). Поэтому деятельность псковских миссионеров - подвиг, нашедший свое особое место в современной отечественной истории, подвиг, который, надеемся, по достоинству оценят благодарные потомки.
Ждут своего часа еще неизвестные и, верим в это, сохранившиеся в рукописях, в частных и ведомственных архивах воспоминания участников Миссии. В этом номере, почти полностью посвященном Псковской Православной миссии, вниманию читателей предлагаются именно такие редкие, малоизвестные и неопубликованные воспоминания, материалы и исследования, впервые публикуется синодик духовенства, служившего в годы войны на приходах Северо-Запада и список этих приходов.
Источник. Санкт-Петербургские епархиальные ведомости. 2002 г. выпуск 26-27.
Фильм «Поп», выходящий на экраны в апреле, - повод начать серьезный разговор о Церкви и народе в годы войны. Псковская миссия - одна из самых трагических и героических страниц истории Второй мировой. Сегодня мы предлагаем интервью с историком Константином Обозным, автором книги «История псковской православной миссии» - наиболее полного исследования этой темы.
Произведение Александра Сегеня художественное по замыслу, поэтому не стоит слишком строго относиться к некоторым расхождениям в историческом плане. В тоже время, примечателен тот факт, что центральная линия книги автором создана полностью на основе воспоминаний члена Псковской Миссии протоиерея Алексия Ионова "Записки миссионера".
Довольно проблемным в книге, на мой взгляд, является утверждение о том, что Псковская Православная Миссия - детище немецких оккупантов. На самом деле Псковская Миссия не была учреждена по инициативе немецких властей, тем более к этому абсолютно не был причастен Адольф Гитлер. По этому вопросу известен целый блок документов оккупационных властей, где раскрывается их подлинное отношение к церковному возрождению. Без начавшегося стихийно церковного возрождения на занятых немцами советских территориях, не могло быть и Миссии. Экзарх Сергий стараясь помочь мирному населению и поддержать этот духовный подъем, начинает трудные переговоры по учреждению Псковской Миссии. Немцы не инициировали создание Миссии, а скорее пошли на уступку митрополиту Сергию (Воскресенскому), который и является основным "виновником" создания Миссии. Конечно, без разрешения оккупационных властей деятельность Миссии была бы невозможна, но акценты должны быть расставлены верно, иначе мы придем к той же схеме, о которой так единодушно писали советские историки - немецкие спецслужбы учредили Миссию, чтобы использовать церковь в порабощении русского народа и шпионской, предательской деятельности. Фигура немецкого полковника, который якобы послан самим Гитлером на Псковщину, выглядит неправдоподобно. Конечно, могли быть (и были) немецкие офицеры и солдаты, которые уважительно и даже с симпатией относились к Православной Церкви, но вряд ли были специальные эмиссары, посланные самим фюрером.
Небольшая неточность с главным героем, который взял с собой матушку в миссионерскую поездку в Псков. Первая группа миссионеров, которая прибыла из Риги в Псков 18 августа 1941 года, состояла только из священников и псаломщиков всего 15 человек. В миссионерскую поездку не брали жен и детей. Сами священники не знали, что их ждет в Пскове (тем более экзарх Сергий одному их миссионеров на подобную просьбу - взять с собой матушку, благословения не дал). Это был крайне рискованный шаг. Некоторые миссионеры, после того, как устроились на местах своего служения, привезли семьи из Латвии, но это был 1942-1943 годы. Например, отец Георгий Тайлов. Жены и младенцы отцов Георгия Бенигсена, Алексия Ионова и других все время служения их мужей в Псковской Миссии оставались в Риге.
По поводу исповеди, которую главный герой принимает у юного партизана. Если учесть, что батюшка просвещенный и настоящий христианин, он не мог на исповеди сказать, что убивать немца или предателя это не грех. Это могло быть в другой форме. В Византийской империи православные воины, защищавшие свое отечество и Православие от неверных, и убившие врага в бою подвергались епитимьи, то есть проходили покаянный период, что бы вновь невозбранно участвовать в таинстве Евхаристии. Ведь убийство человека (независимо от того, кто он по отношению к нам) всегда остается актом духовным и противоестественным одновременно, разрушающим личность убийцы, а потому всегда есть грех.
В финальной части книги также есть место, вызывающее отторжение. Совершенно непонятны и даже фальшивы слова главного героя, батюшки, который вернулся из исправительно-трудового лагеря, о том, что при Сталине войну выиграли (читай под мудрым руководством Вождя), и для Церкви он дал послабление. Такие люди прекрасно понимали, чего стоят все эти "перемены", и никакой даже тени пиетета не могло быть перед советским руководством. Не следует забывать, что главный герой не был советским человеком, он приехал на псковскую землю из Прибалтики, где духовенство ни в предвоенные годы, ни после окончания войны в массе своей не отличались лояльностью к сталинскому режиму. Это заявление может показаться слишком категоричным. У меня для этого есть основания, так как мне посчастливилось познакомиться с некоторыми членами Псковской Миссии, их потомками, учениками, которые в отношении роли Сталина в судьбе России и Европы отличаются христианской трезвенностью - зло должно быть названо своим именем!
Насколько созданные Сегенем образы выеденных под своими настоящими именами членов Псковской миссии совпадают с документальными источниками, с реальными людьми?
Автор книги действительно вывел образы нескольких реальных исторических лиц - это экзарх Сергий (Воскресенский), из руководства Миссии - протопресвитер Кирилл Зайц, священник Георгий Бенигсен, протоиерей Сергий Ефимов. Говорить о некоторой идентичности художественных образов с реальными историческими фигурами сложно, учитывая
тот факт, что мы имеем дело с художественным произведением, а не научным трудом. Вполне естественно, что автор свое отношение, концепт человека начала 21 столетия, вольно или невольно передает своим героям. Большинство наших соотечественников в возрасте от 40 лет в процессе формировании личности подвергались сильнейшему влиянию коммунистической идеологии (даже если не были "идейными"), которое до сих пор действует в нас, в том числе и в тех, кто вошел в церковную ограду... Но этого влияния был начисто лишены, а потому были более свободны чем мы, такие люди как Кирилл Зайц, Алексей Ионов, Георгий Бенигсен. Именно поэтому передать их точные портреты современному писателю очень и очень сложно. Это же касается и самого митрополита Сергия (Воскресенского), фигуры масштабной, сложной, иногда противоречивой. В отношении личности и роли экзарха всегда есть соблазн - изобразить его как немецкого приспешника, либо наоборот как просоветского епископа, агента советской разведки и т.д. На мой взгляд, Сергий (Воскресенский) не был ни первым, ни вторым.
И в одном, и в другом случае, церковная деятельность экзарха не смогла бы принести столько важных духовных плодов. При этом нужно отдать должное замечательному организационному таланту, мудрости, дипломатическому такту, но главное - христианской твердости и преданности Церкви, то есть своей пастве, за которую он и взошел на свою Голгофу. О самой гибели митрополита Сергия так же нет однозначной версии. Большинство современных исследователей считают, что убийство главы Прибалтийского Экзархата было подготовлено и осуществлено немецкими спецслужбами. Однако есть некоторые факты, которые допускают возможность и другой версии событий. Риторическим в этой связи выглядит вопрос о судьбе экзарха, если бы он оказался на территории, освобожденной от немецких захватчиков.
- История Псковской миссии - одна из самых болезненных тем в истории Русской Церкви XX века. Не все могут купить и прочесть Вашу монографию или другие исследования. При этом у многих сложилось стереотипное видение ситуации. Может быть, Вы можете кратко сформулировать, чем в действительности являлась Псковская миссия, в каких отношениях состояло ее руководство и члены с командованием Вермахта и Советской властью?
В кратком интервью ответить на подобный вопрос непросто. Как уже было сказано выше, Псковская Православная Миссия явилась ответом церковного руководства Прибалтийского экзархата на вопрошание и мольбы верующих оккупированного Северо-Запада России прислать священнослужителей, таким образом поддержать и направить в церковное русло стихийный духовный подъем среди мирного населения (отмеченный в том числе в сводках немецких информационных служб). Таким образом, Псковская Миссия призвана была возродить церковную структуру - решить задачу восстановления православных приходов (до начала войны на территории действия Псковской Миссии действовало не более 10 православных храмов), объединенных в благочиния. Силами самих мирян проводился ремонт и подготовка храмов к богослужению. Кроме того, сотрудники Миссии активно занимались делом христианского просвещения, научения в вере, проповедью Евангелия, как среди детей и молодежи, так и среди взрослых прихожан. Создавались молодежные христианские кружки, церковные школы, приходские библиотеки, проводились катехизические встречи и внебогослужебные беседы с прихожанами. На приходах проводилась благотворительная работа, в том числе оказывалась материальная и духовная помощь военнопленным красноармейцам. При храмах создавались приюты для бездомных и сирот. В этой многогранной деятельности Псковской Миссии (особенно в деле миссии и христианского просвещения) активное участие принимали миряне миссионеры, которые прибыли из Латвии и Эстонии (Печеры). Большинство из них прошли свой путь христианского и церковного возмужания, активно участвуя в деятельности Русского Студенческого Христианского Движения, филиал которого действовал в 20-30-е гг. в Прибалтике
Руководство Псковской Миссии и ее члены, поскольку действовали на оккупированной территории вполне легально, должны были входить в отношения с оккупационными властями по различным вопросам, так как буквально на все необходимо было разрешение военного коменданта и других ведомств оккупационных властей (от права перемещаться по занятой оккупантами территории, для чего необходимо было получить пропуск, до открытия храмов и учреждения при них школ и приютов).
По словам протоиерея Алексия Ионова, православные священнослужители к немецким властям относились как к злу, но к злу меньшему. Для большинства священнослужителей и мирян оба режима и немецкий, и советский - режимы не просто тоталитарные, но режимы антихристианские, античеловеческие, и потому это зло. Однако по сравнению с советским строем, для многих членов Миссии немецкие оккупационные власти, в отличие от советских властей, были меньшим злом, так как не препятствовали восстановлению церковной жизни, проповеди Евангелия, духовному окормлению мирного населения. Конечно, немецкая пропаганда старалась использовать этот факт в своих целях, всячески подчеркивая толерантность и веротерпимость Великой Германии, которая якобы призвана Богом "освободить" Россию от коммунистического владычества. В свои пропагандистские "игры" оккупационный режим пытался вовлечь и представителей Православной Церкви. чего необходимо было получитиитиь пропуск, по занятой территории вопросам, так как буквально на все было необходимо разрешен
Таким образом, можно сказать, что руководство Псковской Миссии и ее сотрудники были вынуждены вступать в контакт с оккупационной властью (кто-то употребит слово "сотрудничать") для того, чтобы открыто совершать служение, поддержать свою паству в тяжелые военные годы и помочь русскому народу вернуться к Богу и в Церковь. Для человека нецерковного последние доводы совершенно неубедительны - не только в советские годы, но и сегодня можно слышать мнение, что ничем нельзя "оправдать" православных священников, которые служили с разрешения немецких оккупантов. Вряд ли кто-то задумывается, что если бы на оккупированных территориях не было легального служения в православных храмах, которое совершалось священнослужителями входящих в Московскую Патриархию, то этот духовный вакуум был бы заполнен иными религиозными течениями, сектантскими и нехристианскими группами. Кстати именно об этом мечтал фюрер.
Служение Псковской Православной Миссии никоим образом не преследовало цели оккупационного режима, ведь для последнего желательно было иметь дело с слабым раздробленным, враждующим внутри себя народом, которым легко управлять. Именно Православная Церковь собрала на оккупированной территории постсоветское население в народ Божий. Именно Церковь, следующая за Христом, сплотила русский народ и помогла выстоять ему в войне. В этом ключе, становится понятно, насколько легковесными оказываются тезисы о "великой" роли НКВД, коммунистической партии, генералиссимуса Сталина в деле победы.
Возвращаясь к теме сотрудничества членов Псковской Миссии с оккупационными властями, хочется отметить, что целый ряд фактов свидетельствуют о непростых отношениях Православной Церкви с немецким оккупационным режимом. За внешней лояльностью и подчеркнутым уважением скрывалось недоверие и раздражение. Это касалось и отношения немецкого руководства к экзарху Сергию, запрет на преподавание уроков Закона Божия в школах, попытки перевести церковную жизнь на новый календарь, препятствия, которые чинились в деле духовного и материального попечения о военнопленных, наконец, аресты священно и церковнослужителей, и неусыпный контроль за деятельностью Миссии.
Наиболее тяжким обвинением в адрес сотрудников Псковской Миссии было и остается предательская деятельность - сбор информации о советском подполье и партизанском движении, выдача немецким властям советских патриотов и т.п. Приверженцев такой точки зрения можно сегодня встретить, к сожалению, и в церковных кругах. Если бы Псковская Миссия была не церковным учреждением, а шпионской организацией, то вряд ли церковное возрождение вообще могло состояться и принести столь обильные плоды. Серьезным доводом в несправедливости и ложности подобных обвинений является реабилитация (1956 г.) священнослужителей Псковской Миссии, которые были осуждены в 1944-1945 гг. за якобы предательскую, шпионскую деятельность.
Взаимоотношения Псковской Миссии и советской власти так же являются одной из "болевых точек" этой темы. На первый взгляд уместно задать вопрос - какие могут быть отношения, если Псковская Православная Миссия действовала на территориях оккупированных немецкими войсками? Во-первых, советское руководство было хорошо осведомлено о процессах церковного возрождения на оккупированных территориях. В научных кругах есть мнение, что именно это стало в 1943 году одной из важных причин начала нового курса церковно-государственных отношений в СССР. Во-вторых, на оккупированных территориях Северо-Запада России полномочными представителями советской власти были партизанские соединения, действовавшие под руководством ЛШПД (Ленинградский штаб партизанского движения). В каждом партизанском отряде были так называемые оргтройки, в функции которых входили следующие задачи - сбор продуктов, одежды и материальных ценностей у местного населения, агитация и пропаганда (распространение газет, листовок, обращений советского правительства и т.п.). Кроме этого оргтройки обладали судебной и исполнительной властью, то есть выносили приговор и приводили его в исполнение в отношении тех, кто нарушал советские законы, занимался антисоветской деятельностью, сотрудничал с оккупантами. Как правило, членами оргтройки были руководители партийных организаций, сотрудники прокуратуры и милиции, то есть те, кто и в довоенные годы так или иначе был связан с репрессиями, в том числе в отношении православного епископата, клириков и мирян. Военные условия создавали ситуацию чрезвычайную (на войну можно было многое списать), когда от рук представителей оргтроек погибали совершенно невинные люди. Священнослужители на оккупированной территории, открывающие храмы по разрешению оккупационных властей, автоматически попадали в разряд изменников и коллаборационистов. Доподлинно известно о двух случаях убийства священнослужителей партизанами на территории, окормляемой Псковской Миссией. Статистика о погибших по приговору оргтроек церковнослужителей, старост и мирян на Северо-Западе России отсутствует.
Начиная с 1943 года, все больше и больше появляется фактов о лояльном отношении партизанских соединений к Псковской Миссии. Это объясняется различными причинами. Именно в этом году происходит изменение официальной политики советского правительства к Православной Церкви, естественно эта новость распространялась и на оккупированной немецкими войсками территории. Именно этот год становится переломным в войне, оккупационная политика нацистов ужесточается, в том числе начинаются массовые вывозы трудоспособного мирного населения в Европу и Германию. Многие предпочитали остаться на родине и спасались от угона на чужбину в партизанских отрядах. Именно это способствовало тому, что в партизанских соединениях возрос процент местного населения, которое не понаслышке знало о трудах духовенства Псковской Миссии.
Наконец, последнее на что нужно обратить внимание в этом направлении - мы сталкиваемся с знаковым противоречием, которое помогает еще раз понять антинародную сущность советской власти. После освобождения Северо-Запада России и Прибалтики от немецких войск наиболее активные и ревностные члены Псковской Миссии (некоторых из них до сих пор помнят благодарные псковичи старшего возраста) были арестованы сотрудниками СМЕРШа и осуждены на долгие сроки заключения в сталинских лагерях. Это были лучшие из лучших, тот кто служил Богу и ближнему не жалея себя, своего благополучия и даже жизни. Именно они были так страшны для советской власти, для незыблемости тоталитарного строя, потому что помогли народу избавиться от леденящего страха, обрести духовную свободу через обретение истинной веры и жизни во Христе. Здесь, кстати хорошо видно и то, что роднит советский и нацистский строй.
Как сложилась судьба священников Псковской миссии после войны? Какой процент остался в СССР, какой - уехал в эмиграцию? Как церковное руководство в последующие годы относилось к бывшим членам псковской миссии, оставшимся в СССР? В церковной среде был велик авторитет, например, архимандрита Кирилла (Начиса), как складывались его отношения с властями - церковными и советскими? Как он рассказывал о псковской миссии?
В основном послевоенная судьба членов Псковской Миссии (священнослужителей и мирян) сложилась в трех направлениях -
1. выехали в 1944 году на Запад примерно 15-20 человек
2. остались на родине и были репрессированы в 1944-1952 гг. 60-65 человек
3. остались на родине и не подверглись репрессиям 80-85 человек
Из первой группы можно выделить протоиерея Иоанна Легкого, который в Псковской Миссии являлся благочинным Гдовского округа, в эмиграции почил в сане епископа
Рокландского в 1995 году. Многие члены Псковской Миссии оказавшись на Западе продолжали свое миссионерское служение для русских беженцев-эмигрантов второй волны - протоиерей Георгий Бенигсен, протоиерей Алексий Ионов, протоиерей Феодор Михайлов и другие.
Статистические выкладки страдают неточностью, поскольку жизненный путь некоторых членов Миссии до конца невыяснен: следы некоторых сотрудников Миссии теряются в ходе тотальной эвакуации в Прибалтику, о некоторых членах Миссии известно, что они были арестованы, но дальнейшая информация начисто отсутствует. Так же затрудняет исследование тот факт, что аресты некоторых членов Миссии продолжались вплоть до смерти Сталина.
Миссионеры-священники из третьей группы, те кто не подвергся арестам, постоянно находились в состоянии ожидания, они не были застрахованы от притеснений безбожной власти, лишения регистрации, шантажа, давления и пр. Уполномоченный Совета по делам Русской Православной Церкви по Псковской области в своих отчетах в послевоенные годы неоднократно подчеркивал, что духовенство, служившее на оккупированных территориях, требует особого внимания со стороны советской власти. Советская власть не доверяла, а, говоря точнее, и побаивалась священнослужителей из Псковской Миссии.
Особенно нелегко приходилось тем священникам из Миссии, кто после освобождения из лагерей возвращался на родину, к своим семьям. Нередко таким священнослужителям местные власти, прежде всего уполномоченный Совета по делам РПЦ, старались всячески помешать вновь вернуться к служению в Церкви, а если выделялись места, то это были, как правило, сельские отдаленные малочисленные приходы.
Несмотря на это, именно эти священники составляли цвет Русской Православной Церкви в северо-западных областях и Прибалтике - протоиерей Сергий Ефимов, протоиерей Иаков Начис, протоиерей Николай Трубецкой, протоиерей Николай Шенрок, протоиерей Константин Шаховской, протоиерей Ливерий Воронов, протоиерей Георгий Тайлов, архимандрит Кирилл (Начис).
Они снискали заслуженную любовь у паствы и уважение у иерархов. При этом, мне посчастливилось познакомиться с некоторыми из них, или с потомками псковских миссионеров. Все это были люди не только самоотверженные и преданные Христу, но и чрезвычайно скромные и аскетичные в повседневной жизни. Архимандрит Кирилл, например, рассказывая о миссионерских поездках со своим старшим братом по оккупированной Псковщине, подчеркивал, что ничего особенного они не делали - крестили, отпевали, совершали богослужения и освящения храмов. Все как обычно в священнической практике, вот только заплатить за несение этого подвига членам Миссии пришлось здоровьем, свободой, а кому то и самой жизнью.
Мое личное соприкосновение с их опытом христианской жизни и миссионерского служения я расцениваю как великую милость и дар от Господа.
Редакция благодарит Константина Обозного за предоставленные фотографии.
В последнее время открылась ещё одна святая страница в летописи . Связана она с Прибалтикой и Псковской землей и, в частности, с историей старинного Псково-Печерского монастыря. Благодаря стараниям многих исследователей восстановлена весьма полная картина существования так называемой Псковской Православной миссии в годы 1941–1944. Особенно заметными стали книги Сергея Фомина «Кровью убелённые», Михаила Шкаровского «Церковь зовёт к защите Родины», а также отдельный выпуск Санкт-Петербургских епархиальных ведомостей. Сегодня же наибольший интерес представляют исследования в этой области, проводимые замечательным псковским учёным историком Константином Обозным.
Явление это было подлинно удивительным. Хотя бы даже потому, что создана была Псковская Православная миссия одновременно стараниями главного идеолога нацизма Альфреда Розенберга с одной стороны и советской разведкой с другой. Пользуясь тем, что за время Советской власти на Псковской земле не осталось ни одного действующего прихода, Гитлер и Розенберг разработали план восстановления здесь православной жизни. С тем, чтобы народ на оккупированных землях не роптал против захватчиков, а, напротив, восхвалял гитлеровскую власть. В то же время Сталин и Берия выработали свой план, по которому на оккупированных территориях православные священники и монахи должны были стать вовлечёнными в борьбу с фашистскими оккупантами. Основная ответственность была возложена на главного организатора разведывательно-диверсионной работы на оккупированных территориях Павла Анатольевича Судоплатова.
Главным действующим лицом и с той, и с другой стороны стал митрополит Виленский и всея Прибалтики Сергий Воскресенский. Когда наши войска покидали Ригу, Судоплатов, по его личным воспоминаниям, спрятал его, чтобы сотрудники органов не увезли митрополита вместе с отступающими. Далее экзарх должен был действовать по плану, разработанному НКВД. Оставшись в Риге, он приветствовал вступление немцев в Прибалтику. Он же стал и организатором Псковской Православной миссии, которая наружно являлась защитницей оккупационной власти, а втуне поддерживала разведывательно-диверсионную работу.
Православные священники, с одной стороны, вынуждены были в своих проповедях призывать народ к смирению и хвалить немцев за то, что они способствуют возрождению Христианства на Псковской земле. С другой стороны, те же священники прятали у себя партизан, людей, разыскиваемых гестаповцами, в том числе и евреев. Есть свидетельства, что во Псково-Печерском монастыре людей прятали под куполами. Никто не мог догадаться, что там можно кого-то скрывать. Все привыкли, что могут быть подпольщики, а что бывают и подкупольщики, не могло прийти в голову! Впрочем, данная тема ещё ждёт своего более детального изучения.
Одновременно с этим православные священники принимали в свои семьи или пристраивали в семьях своих прихожан многочисленных беженцев, сирот, детей, на долю которых выпало страшнейшее испытание. В 1943 году, благодаря стараниям митрополита Сергия, были отпущены и отданы на воспитание в православные семьи и в семьи священников дети из концлагеря Саласпилс.
Начиная с 1942 года православные священники организовали постоянный сбор средств для поддержания советских военнопленных, находящихся в фашистских концлагерях. Невозможно без слёз читать воспоминания о том, как в таких лагерях проводились церковные службы, как проходили пасхальные литургии. При этом нередко еду и вещи, собранные для узников, гитлеровцы конфисковывали и отправляли на фронт. Обычно это происходило в критические для немцев моменты войны - после разгрома под Москвой, под Сталинградом и под Курском. Впоследствии органами госбезопасности это было поставлено в вину членам Псковской Православной миссии, как то, что они сознательно собирали еду и вещи для фашистских солдат!
В вину ставилось и то, что православные священники активно агитировали народ за Гитлера. Но и здесь советские карательные органы были в подавляющем большинстве случаев несправедливы. Да, в присутствии немцев священникам приходилось что-то говорить в их защиту. Но чаще всего они обращались к памяти русских воинов, сражавшихся за Родину, вспоминали священные образы Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Фёдора Ушакова, Александра Суворова, Михаила Кутузова, вселяли в сердца людей уверенность, что и этих захватчиков рано или поздно сметут с лица земли Русской. В 1942 году должно было бы праздноваться семисотлетие Ледового побоища. А в это время берега Чудского озера были в плену у новых псов-рыцарей. Но русские священники обнадёживали прихожан, говоря, что светлый князь Невский незримо явится и вновь одержит победу. Антигитлеровскую пропаганду члены Псковской Православной миссии особенно развернули после Сталинградской битвы.
Во время существования Псковской Православной миссии Павлом Судоплатовым был проведён в жизнь план спецоперации под кодовым названием «Послушники». В Псково-Печерскую обитель были внедрены два агента наших спецслужб. Они выдавали себя за членов тайного сообщества священников-подпольщиков, действующих против Советской власти. Якобы это антисоветское православное подполье столь сильно, что может действовать в Куйбышеве, который стал с конца 1941 года «запасной столицей». С этим «православным подпольем» была налажена связь по рации, двое мнимых послушников получали оттуда сведения и передавали их немцам. На самом деле это была дезинформация, которая сыграла свою роль ещё в 1942 году, но особенно помогла во время сражения на Курской дуге. Успех операции «Послушники» получил высокую оценку самого Сталина. О нём Сталин говорил со своими приближенными накануне принятия судьбоносного решения о возрождении Патриаршества.
Это великое событие в жизни Русской Православной Церкви отразилось и в жизни Псковской Православной миссии.
До сих пор между Псковской Православной миссией и Московской Патриархией существовали двойственные отношения. Безусловно, Патриарший Местоблюститель Сергий Страгородский был осведомлён о том, как и на кого работает экзарх всея Прибалтики Сергий Воскресенский. Между ними давно были дружеские отношения. Но при этом все годы войны и тот, и другой, скажем так, по условиям игры, вынуждены были явно высказываться негативно в адрес друг друга. Сергий Страгородский публично порицал Сергия Воскресенского за сотрудничество с Гитлером, а Сергий Воскресенский, в свою очередь, публично порицал Сергия Страгородского за сотрудничество со Сталиным. При этом, что особенно важно подчеркнуть, Псковская Православная миссия оставалась в лоне Русской Православной Церкви Московского Патриархата, а не Зарубежной! И все годы войны на службах священники Псковской Православной миссии считали себя под благословением Патриаршего Местоблюстителя Сергия Страгородского, возглашали ему здравицы!
Когда в Москве произошло избрание Сергия Страгородского Патриархом Московским и всея Руси, Гитлер потребовал, чтобы все русские священники на оккупированных территориях предали его анафеме и осудили решение Святейшего Синода Русской Православной Церкви. Что же произошло далее? Представители Русской Зарубежной Церкви собрались в Вене и исполнили волю Гитлера. А митрополит Сергий Страгородский собрал всех представителей Псковской Православной миссии, которой тогда руководил о. Кирилл Зайц, обсудил с ними суть вопроса, и далее единогласно было принято решение: никакой анафемы и никакого осуждения! Отныне Псковская Православная миссия считала себя в подчинении у Патриарха Сергия Страгородского. Тем самым она сознательно избрала для себя путь мученичества. Немцы начали проводить репрессии против русских православных священников на территориях Прибалтики и Псковщины. Впрочем, особо они в этом не преуспели, поскольку Советская армия стремительно наступала. В начале 1944 года Псковская земля была освобождена от захватчиков, а Псковская Православная миссия прекратила своё существование.
Мучеником оказался сам экзарх Прибалтики. Весной 1944 года немцы решились на его уничтожение. Совершить покушение поручено было начальнику полиции Остланда обергруппенфюреру СС Эккельну. На дороге из Каунаса в Вильнюс машина, в которой ехал митрополит Сергий, была изрешечена пулями.
Вскоре после освобождения Псковских земель от оккупантов, органы НКВД стали арестовывать всех членов Псковской Православной миссии. Приговоры им были суровые. От десяти лет до двадцати. Многие не вернулись потом из лагерей. Начальник миссии протопресвитер Кирилл Зайц, арестованный в Шауляе, получил двадцатку и через четыре года окончил дни свои в казахстанском лагере. Начальник канцелярии Псковской миссии протоирей Николай Жунда также получил двадцать лет и умер от туберкулёза в лагере Красноярского края. Печерский епископ Пётр Пяхкель получил десятку и тоже сгинул в лагерях. Такова же судьба многих, многих других, которые подобно им, обрели свою смерть за советской колючей проволокой.
Но многим Бог дал и вернуться из мест заточения. Протоиерей Николай Шенрок, получив двадцать лет, был освобожден через одиннадцать из того же казахстанского лагеря, в котором скончался Кирилл Зайц. Вернулся из того же лагеря протоиерей Сергий Ефимов. Священник Иаков Начис, получив десять лет лагерей и отбыв их от звонка до звонка, стал служить в единственном действующем православном храме в республике Коми, потом в Мурманской области в церкви, превращённой в храм из лагерного барака.
Многие из священников Псковской Православной миссии при наступлении советских войск эмигрировали и окончили дни свои за границей, кто в Швеции, кто в Германии, кто в Америке. Такова судьба Ревельского митрополита Александра Паулуса, Рижского митрополита Августина Петерсона, протоиереев Георгия Бенигсена, Алексия Ионова, Владимира Толстоухова, Иоанна Лёгкого и десятков других. У кого повернётся язык их осудить?..
Среди членов Псковской Православной миссии был тогда ещё молодой священник о.Николай Гурьянов. Его лично рукополагал митрополит Сергий Воскресенский. В дальнейшем о.Николай служил на острове Залит на Псковском озере и прославился как чудотворный старец.
Одним из окормлявших свою паству на оккупированной территории, был, как известно и священник Михаил Ридигер, отец незабвенного Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. У Святейшего давно зрел замысел реабилитировать тех, кто, как его родитель, вынужден был служить Богу при немцах. С его благословения в 2005 году Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», возглавляемый Сергеем Леонидовичем Кравцом, обратился ко мне с просьбой создать литературную основу для фильма, посвящённого Псковской Православной миссии, и предоставил все необходимые материалы. Так появился мой роман «Поп», вышедший в 2007 году под благословением Патриарха Алексия в издательстве Московского Сретенского монастыря. На основе этого романа мы вдвоём с известнейшим кинорежиссёром Владимиром Ивановичем Хотиненко, человеком верующим и давно воцерковлённым, принялись за создание сценария полнометражного художественного фильма. Одновременно велась подготовка к съёмкам. Святейший Патриарх внимательно следил за этим. Прочитав сценарий, одобрил его. С его одобрения отбирались актёры на главные роли. В итоге на роль священника о.Александра Ионина был выбран Сергей Васильевич Маковецкий, а на роль матушки - Нина Николаевна Усатова. И он, и она - тоже православные воцерковлённые люди. Консультантом фильма Патриархия назначила настоятеля московского храма Святыя Троицы в Листах игумена Кирилла (Коровина). Немало добрых советов дал и священник о.Сергий Вишневский, который освятил начало работы над фильмом и подарил пояс митрополита Сергия (Воскресенского), который ему в своё время передала одна из прихожанок убитого фашистами экзарха.
Съёмки проходили в Белоруссии, в окрестностях Псково-Печерского монастыря и - павильонные - на «Мосфильме». Увы, во время съёмок в Белоруссии туда пришло печальное известие о кончине главного заказчика фильма - нашего дорогого Патриарха Алексия. Причём, что знаменательно, как раз снимался эпизод Пасхи! Светлого Христова Воскресения 1942 года.
Когда фильм был смонтирован, его принимала высокая комиссия во главе с близким другом покойного Патриарха - викарием Московской епархии Арсением, епископом Истринским. Отцы Церкви и деятели культуры вынесли весьма высокую оценку. Сейчас фильм проходит стадию озвучания и окончательной доработки сцен, в которых используются компьютерные технологии. Музыку к нему пишет замечательный композитор Алексей Рыбников. Предполагается, что осенью 2009 года фильм должен выйти на экраны.
Во многих отношениях это будет необычное явление в кинематографе. Впервые главное действующее лицо - сельский священник, причём, вынужденный служить во время гитлеровской оккупации. Впервые художественный фильм снят под эгидой Московской Патриархии и при непосредственном попечении Патриарха.
И, кроме того, это будет необычный фильм о любви. Не той, которую мы привыкли видеть на экране, чаще всего - мятежную. А о любви двух супругов - батюшки и матушки, попа и попадьи. О любви, которую эти люди пронесли через всю свою жизнь до самой смерти.
Загрузка...
