5 минут на осмыслениеЧтобы речь вышла хорошей, прекрасной, разве разум оратора не должен постичь истину того, о чем он собирается говорить?
Платон
Цитаты об ораторском искусстве
7 минут на осмыслениеПодчас не без пользы бывает заткнуть обидчику рот остроумной отповедью, такая отповедь должна быть краткой и не обнаруживать ни раздражения, ни ярости, но пусть она умеет со спокойной улыбкой немного укусить, возвращая удар, как стрелы отлетают от твердого предмета обратно к тому, кто их послал, так и оскорбление словно бы летит от умного и владеющего собой оратора назад и попадет в оскорбителя.
Плутарх
7 минут на осмыслениеОраторы, говорящие сидя, если даже речь их обладает в значительной степени такими же достоинствами, что и речь говорящих стоя, одним тем, что они сидят, ослабляют и принижают свою речь. А у тех, кто читает речь, связаны глаза и руки, которые так помогают выразительности. Ничего удивительного, если внимание слушателей, ничем извне не плененное и ничем не подстрекаемое, ослабевает.
Плиний Младший
7 минут на осмыслениеНе знаю ничего прекраснее, чем умение силою слова приковывать к себе толпу слушателей, привлекать их расположение, направлять их волю куда хочешь и отвращать ее откуда хочешь.
Цицерон
7 минут на осмыслениеНастоящему мастеру слова следует не с пустяками возиться и не то внушать слушателям, что им бесполезно, а то, что и их избавит от бедности, и другим принесет великие блага.
Исократ
3 минуты на осмыслениеОраторское искусство немыслимо, если оратор не овладел в совершенстве предметом, о котором хочет говорить.
Цицерон
3 минуты на осмыслениеЧто постыдно делать, о том и говорить не считай приличным.
Исократ
5 минут на осмыслениеЕсли нельзя не говорить о том, что раньше сказали другие, то следует попытаться сказать это лучше них.
Исократ
7 минут на осмыслениеЖивой голос, как говорится, производит гораздо больше впечатления. Пусть то, что ты читаешь, будет сильнее, но в душе глубже засядет то, что запечатлевают в ней манера говорить, лицо, облик, даже жест говорящего.
Плиний Младший
7 минут на осмыслениеОратор должен иногда возноситься, подниматься, иногда бурлить, устремляться ввысь и часто подходить к стремнинам: к высотам и крутизнам примыкают обычно обрывы. Путь по равнине безопаснее, но незаметнее и бесславнее, бегущие падают чаще тех, кто ползает, но этим последним, хотя они и не падают, не достается никакой славы, а у тех она есть, хотя бы они и падали. Риск придает особенную цену как другим искусствам, так и красноречию.
Плиний Младший
3 минуты на осмыслениеГлавное в искусстве оратора состоит в том, чтобы не дать приметить искусства.
Квинтилиан
Платон (др.-греч. Πλάτων, 428 или 427 до н. э., Афины — 348 или 347 до н. э., там же) — древнегреческий философ, ученик Сократа, учитель Аристотеля.
Платон является одним из наиболее крупных философов античной классики, представителем объективного идеализма в философии и эстетике. Философское наследие Платона велико, до нас дошло 34 его диалога. В этих сочинениях Платон значительное место уделяет проблемам музыки.
К проблемам музыкальной теории Платон обращается во многих своих диалогах, прежде всего таких, как "Государство", "Законы", "Пир" , "Федон", "Тимей" . Учение Платона о музыке имеет много самых различных аспектов. Это и учение о космической гармонии и учение о музыкальном этосе, и теория музыкального воспитания.
Документальный фильм об античном греческом философе Платоне.
Одна из главных проблем музыкальной эстетики Платона - убеждение в космическом значении музыкальной гармонии. Учение о гармонии сфер Платон излагает в "Тимее". Здесь он развивает теорию небесного гептахорда. По его словам, отношение между семью небесными планетами соответствует отношениям, которые лежат в основе музыкальных интервалов. Здесь, очевидно, Платон полностью следует за пифагорейской эстетикой, проводя аналогии между музыкальной и космической гармонией. От пифагорейцев Платон заимствует также убеждение в числовой природе музыкальной гармонии, которое он развивает в другом своём диалоге "Филеб". В целом Платон развивает идеалистическое представление о гармонии. Хотя она и состоит из смешения физических элементов, природа её не является физической. Гармония бессмертна, она не умирает со смертью этих элементов.
"...В настроенной лире гармония - это нечто невидимое, бестелесное, прекрасное и божественное, а сама лира и струны - тела, то есть нечто телесное, сложное, земное и сродное смертному..."
Однако помимо пифагореизма, в музыкальной эстетике Платона существуют представления, которые выходят далеко за пределы пифагорейской традиции. Если Пифагор и его последователи сводили музыку к количественным отношениям, к определённым числовым пропорциям, то Платон превосходно понимал, что сложная и богатая сфера музыкального скусства далеко не исчерпывается этими отношениями. Поэтому помимо измерения и исчисления в музыке надо опираться на опыт и непосредственное чувство. По словам Платона, музыка строит свои созвучия "не на размере, но на упражнении чуткости; такова же и вся часть музыки, относящаяся к кифаристике, потому что она ищет меру всякой приводимой в движение струны по догадке..."
Вместе с тем, Платон выдвигал высокие художественные критерии оценки музыкальных произведений. "...Тот, кто хочет здраво судить о каждом изображении живописного, мусического или какого иного искусства, должен обладать следующими тремя вещами: прежде всего знанием, что именно изображено, затем - правильно ли это изображено, и, в-третьих, хорошо ли любое изображение исполнено в словах, напевах и ритмах".
Конечно, такой подход к оценке и пониманию художественного произведения не имеет ничего общего с количественным математическим подходом к музыке, который обосновывали пифагорейцы. Здесь на первый план выдвигается критерий художественного, эстетического отношения к музыке, который не принимался во внимание пифагорейской теорией музыки.
Философия Платона
Анализ платоновских текстов показывает, что Платон вовсе не изгонял наслаждения из сферы музыки. Напротив, он очень остро понимал и ощущал природу эстетического наслаждения. Наслаждение, по его словам, то, что не приносит ни вреда, ни пользы, но имеет цель в самом себе. "...Удовольствие служит правильным мерилом только в таких вещах, которые, хотя и не несут с собой пользы, истины и подобия, однако, с другой стороны, не доставляют и никакого вреда, но творятся исключительно ради того, что в других случаях является лишь сопутствующим, то есть ради приятности, которую великолепно можно назвать удовольствием" ...
Однако, признавая эстетическое значение искусства, Платон, тем не менее, выступал против чисто гедонистического отношения к искусству и, в том числе, к музыке. Одно удовольствие не может быть мерилом мусического искусства. Помимо удовольствия, оно должно отвечать такому критерию, как правильность. "Значит, совершенно нельзя согласиться, - говорит Платон, - с тем, что мерило мусического искусства - удовольствие. Если где и существует такое мусическое искусство, то всего менее стоит его искать, точно это нечто важное... Поэтому люди, ищущие самую прекрасную песнь, должны разыскивать, как кажется, не ту Музу, что приятна, но ту, которая правильна".
Платон и Аристотель на фреске Рафаэля
Таким образом, Платон стремился увидеть в музыке не просто развлечение, а серьёзное и важное дело. С этим связана его теория музыкального воспитания.
Известно, что Платон строил свою систему государственного воспитания на основе музыки и гимнастики. Сопоставление этих, казалось бы, разнородных явлений служило для Платона средством для всестороннего, гармонического воспитания человека. Если гимнастика воздействует на тело, воспитывая в человеке мужественность, храбрость и силу, то музыка воздействует на душу. Поэтому задача воспитания заключается в гармоничном и целесообразном соединении музыки и гимнастики. "Стало быть, кто наилучшим образом чередует гимнастические упражнения с мусическим искусством и в надлежащей мере преподносит их душе, того мы вправе были бы считать достигшим совершенства в мусическом искусстве и осуществившим полную слаженность гораздо более, чем тот, кто настраивает струны".
Платон считал, что занятия музыкой должны быть основой государственной системы воспитания. Именно поэтому они должны быть обязательны для всех граждан.
Платон. "Государство". Книга третья.
Роль поэзии в воспитании стражей. Способы выражения, или стили поэтического искусства. Взаимообусловленность мусического и гимнастического воспитания.
Стала в известном смысле общим местом социологическая концепция музыки Платона. Действительно, теория музыки представляет у Платона составную часть его учения о государстве. В соответствии с общеантичными представлениями, Платон видел в музыке одно из важнейших средств государственного воспитания.Этот аспект понимания музыки довольно подробно развит в диалоге "Государство".
Вместе с тем, музыка выступает у него одним из важных средств всякого социального жизнестроения. С музыкой Платон связывал свои утопические надежды на возрождение старого античного полиса и укрепления государственности. Этот аспект развит в многочисленных местах "Законов". Платон не останавливается даже перед проповедью египетского консерватизма, если только он может принести пользу его идеальному государству: "Искони, видно, было признано египтянами то положение, которое мы сейчас высказали: в государствах у молодых людей должно войти в привычку занятие прекрасными телодвижениями и прекрасными песнями. Установив, что прекрасно, египтяне объявили об этом на священных празднествах и никому - ни живописцам, ни другому кому-то, кто создаёт всевозможные изображения, ни вообще тем, кто занят мусическими искусствами, не дозволено было вводить новшества и измышлять что-либо иное, не отечественное. Заслуживает внимания, что оказалось возможным и в таком деле установить, путём твёрдых законов, бодрящие песни, по своей природе ведущие к надлежащему".
Сократ и Платон
Эти и подобные рассуждения Платона служили основанием для изображения его как консерватора, противника всякого новаторства и прогресса в искусстве. Платон неоднократно выступал с морально-ригористическим истолкованием музыки. Он требовал, во имя укрепления морали и устранения распущенности, всевозможных ограничений и строгой регламентации в области музыкальной практики, вплоть до запрещения определённых ладов или музыкальных инструментов.
В частности, Платон запрещал употребление сложных, многострунных инструментов, таких как тригоны, пектиды и др. Он предлагал ограничиться лирой и кифарой для употребления в городе и свирелью - для пастухов. Точно так же Платон выступал против чисто инструментальной музыки. "Отдельно взятая игра на флейте и на кифаре заключает в себе нечто в высокой степени безвкусное и достойное лишь фокусника".
Платон. "Государство". Книга десятая.
Ещё раз о месте поэзии в идеальном государстве. Искусство как подражание идее (эйдосу). Критика эпоса и трагдии. Поэт творит призраки, а не подлинное бытие. Поэзия не поддаётся критериям истинности - измерению, счёту и взвешиванию. Подражательная поэзия нарушает душевную гармонию. Яростное начало души легче поддаётся воспроизведению, чем разумное. Подражательная поэзия портит нравы и подлежит изгнанию из государства. В идеальном государстве допустима лишь та поэзия, польза которой очевидна.
Но, называя Платона консерватором, нельзя забывать о природе того консерватизма, который он проповедовал, нельзя также забывать, что у Платона далеко не всё сводится к чистой ригористике и грубому утилитаризму. Музыка понимается им не только как средство социального и политического контроля и регламентации, как это было, например, в Древнем и средневековом Китае у конфуцианцев. Музыкальная мысль Платона богаче и многосторонней. Наряду с государственно-политическим подходом к музыке мы находим у него глубокие суждения об эстетической природе музыки, о бескорыстности и чистоте музыкального наслаждения, о связи музыки с любовью и красотой. "Гармония - это созвучие, - читаем мы в диалоге Платона "Пир", - а созвучие - это своего рода согласие, а из начал различных, покуда они различны между собой, согласия не получается. А согласие во всё это вносит музыкальное искусство, которое устанавливает, как и искусство врачебное, любовь и единодушие. Следовательно, музыкальное искусство есть знание любовных начал, касающихся строя и ритма"
Аналогичную мысль Платон развивает в диалоге "Государство", где он утверждает, что музыкальное воспитание, помимо сугубо моральных и социальных целей, должно преследовать в качестве своей цели прекрасное и делать человека "прекрасным и хорошим"
. "...В этом главнейшее воспитательное значение мусического искусства: оно всего более проникает в глубь души и всего сильнее её затрагивает, ритм и гармония несут с собой благообразие, а оно делает благообразным и человека, если кто правильно воспитан, если же нет, то наоборот. Кто в этой области воспитан как должно, тот очень остро воспримет разные упущения, неотделанность или природные недостатки. Его раздражение или, наоборот, удовольствие будут правильными; он будет хвалить то, что прекрасно, и приняв его в свою душу, будет питаться им и сам станет безупречным; а безобразное он правильно осудит и возненавидит с юных лет..."
В другом месте Платон прямо говорит: мусическое искусство "должно завершаться любовью к прекрасному".
Кроме того, известны многочисленные места в диалогах Платона, где он выступает против грубых, низкопробных вкусов в музыкальном искусстве, настаивает на единстве музыки с пением и танцем, где он говорит о связи характера песнопений с характером и возрастом человека. Всё это вместе взятое обнаруживает в Платоне не только социального реформатора, но и взыскательного художника, обладающего тонким эстетическим вкусом и художественным чутьем.
Трудно сказать, какая из этих сторон в музыкальном учении Платона берёт верх. Очевидно, что между ними, при всей их кажущейся противоположности, есть и известная взаимосвязь: Платон выступал как социальный реформатор, будучи художником и понимая всю силу воздействия искусства на человека, и с другой стороны, он был художником и критиком, который пытался силой искусства преобразовать социальные отношения античного общества.
- Бедность заключается не в уменьшении имущества, а в увеличении ненасытности.
- Богатство развратило душу людей роскошью, бедность вскормила страданием и довела до бесстыдства.
- В своих бедствиях люди склонны винить судьбу, богов и всё, что угодно, но только не себя самих.
- Время уносит всё; длинный ряд годов умеет менять и имя, и наружность, и характер, и судьбу.
- Гимнастика есть целительная часть медицины.
- Глупца можно узнать по двум приметам: он много говорит о вещах для него бесполезных и высказывается о том, про что его не спрашивают.
- Книга — немой учитель.
- Любимое часто ослепляет любящего.
- Очень плох человек, ничего не знающий, да и не пытающийся что-нибудь узнать. Ведь в нём соединились два порока.
- Политика — это искусство жить вместе.
- Понимать, что справедливо, чувствовать, что прекрасно, желать, что хорошо, — вот цель разумной жизни.
- Разумный наказывает не потому, что был совершён проступок, а для того, чтобы он не совершался впредь.
- Речь истины проста.
- Справедливость — вот добродетель душ великих.
- Стараясь о счастье других, мы находим своё собственное.
- Тесная дружба бывает у сходных меж собою людей.
- Угождать во имя добродетели прекрасно во всех случаях.
- Хорошее начало — половина дела.
- Человек любящий божественнее человека любимого.
- Бог в нас самих.
Отрицательное отношение к искусству Платона, предлагавшего изгнать поэтов из идеального государства, хорошо известно. Однако, если взглянуть внимательней, его позиция относительно искусства оказывается далеко не столь однозначной. Известно, что Платон начинал как поэт-трагик, однако после знакомства с Сократом отказался от своих художественных занятий и сжег стихи. Но форма, в какой он приступил к изложению своей концепции после смерти учителя, показывает, что он по-прежнему оставался не только философом, но и художником: диалоги Платона, представляя собой вершину античной метафизической мысли, являются шедевром античной литературы. Философы последующих времен часто обращались к форме диалога, стремясь в общедоступной форме провести определенную концепцию. Но ни у кого эта концепция не бывала настолько тесно связана с сюжетными подробностями, не обставлялась таким количеством ситуативных побочных замечаний, как у Платона. Его диалоги сообщают нам не только полноценный и живой образ Сократа, о котором исследователи до сих пор не могут прийти к согласию, что именно в нем срисовано с Сократа-человека, а что является плодом воображения Платона, но и яркие портреты других участников бесед, а также полновесную, набросанную широкими штрихами картину греческой жизни. Платон настолько широко использует художественные приемы и при построении сюжета, и при доказательстве своих идей, что его отрицание искусства не может не вызывать сомнения: он оказывается или хитрецом, намеренно вводящим в заблуждение, или стихийным гением, не знающим о собственном мастерстве. Но обвинить в обмане философа, на тысячелетия увлекшего человечество идеей абсолютной истины, или же в бессознательности - одного из глубочайших и самых влиятельных мыслителей Европы - также кажется странным. Каково же отношение Платона к искусству? Платон отрицает его ввиду двух обвинений. Искусство может быть либо подражанием вещам - и в таком случае оно будет просто удвоением мира, а стало быть, окажется ненужным и даже вредным, поскольку обращает интерес человека от истины на бесполезную деятельность и пустую игру. Искусство может быть подражанием несуществующему, т. е. создавать фантомы - в этом случае оно будет безоговорочно вредным, так как станет намеренно вводить разум в заблуждение. Эти формы искусства Платон отвергает, однако помимо них он говорит также и о допустимых, полезных формах искусства. Искусство может, избегая заблуждения, стремиться к соответствию истине, руководствуясь теми же принципами, что и разумное познание, сводя весь мир к неизменным, вегным, общезнагимым формам и отказываясь от индивидуальности и оригинальности. В этом случае выше динамичного и живого искусства греков Платон ставил канонические и статичные схемы египетских изображений53. Платон признает также, что искусство поэтов может являть собой источник мудрости, говорить правду о мире, а стало быть, двигаться в ту же сторону, что и философия - но с тем недостатком, что, в отличие от философа, поэт действует не сознательно, а в состоянии боговдохновения. В обоих случаях искусству недостает полноты и ясности философского познания, а потому искусство, пусть даже полезное и благотворное, стоит ниже философии. В начале «Законов» есть рассуждение о питии вина, где доказывается его относительная полезность, причем как для простого человека, так и для философа. Первого оно располагает к восприятию возвышенной истины, второго же, напротив, несколько приземляет, делая способным к общению. Философия занимается созерцанием высшего порядка, незамутненных идей, чуждых всех многоразличий и хитросплетений материального мира. Для сообщения, для описания этого высшего порядка она пользуется средствами логической аргументации, чистого мышления, избегающего обманчивости чувственного восприятия. Но Платон прекрасно сознает, что средства логического доказательства не могут адекватно описать простое усмотрение идеи, постоянно наталкиваясь на противоречия, замеченные еще Сократом в его диалектических беседах и постоянно подтачивающие саму систему Платона. Впоследствии эти противоречия заставили Аристотеля в его стремлении к ясной логической системе частично отказаться от теории учителя. Рациональная аргументация терпит крах при попытке построения полноценной системы, охватывающей не только идеальный порядок, но и его отношение к материальному миру. Как выражение в материальной форме, искусство всегда стоит ниже чистого умозрения, но для сообщения может служить гораздо более адекватным средством, чем логический аргумент, так как позволяет отобразить не вписывающиеся в логическую систему сложности и противоречия, вытекающие из самой природы материи (в которой мы вынуждены пребывать) как принципа множественности в противоположность идее как принципу единства. Логическое доказательство тоже выражает мысль в определенной форме, анализ относительности которой проводился еще софистами. Этим - встроенной в саму систему философии необходимостью сообщения - можно объяснить осознанный выбор Платоном художественной формы для изложения своего учения. Он не хочет вводить в заблуждение ложной иллюзией простоты и делает через искусство явными те сложности, которые остались бы скрытыми в логической форме. В «Пире», одном из самых художественных и сложных по структуре диалогов Платона, повествование о восхождении к истине отдалено от нас тройным пересказом, предваряется и подготавливается рядом частично опровергающих друг друга и частично дополняющих это повествование речей, насыщенных такими ситуативными подробностями, как сбивающая пафос икота Аристофана, забавные препирательства по поводу ораторских способностей и отношений между говорящими. Нельзя пренебрегать как случайностью и самой ситуацией пира, где ораторы собрались произносить речи лишь потому, что, бурно проведя предыдущее время, просто неспособны больше пить - а следовательно, все эти речи произносятся и слушаются отнюдь не в трезвом, располагающем к высшей ясности, состоянии и в конце концов непосредственно после речи Сократа прерываются приходом Алкивиада, берущегося за повествование о Сократе-любовнике, где высокое переплетается с низким, «после чего пили уже без разбора». Здесь же, в «Пире», ярко проявляется и еще один аспект отношения Платона к искусству. Можно заметить, что часто в своих диалогах в самый ответственный для понимания учения момент он полностью оставляет в стороне всякую, даже встроенную в художественную форму логическую аргументацию и переходит к прямому изложению мифа. Так происходит здесь в речи Сократа, так же происходит в «Федоне» в решающий момент доказательства бессмертия души. В эти решающие моменты платоновский Сократ всякий раз говорит: «я расскажу вам миф» - и эти мифы в корне отличны от аллегорий, растолковывающих учение в образах и присутствующих у Платона наряду с мифами - как, например, знаменитый «символ пещеры» из «Государства». Миф является той самой «боговдохновенной» формой искусства, которую Платон не отрицал, хотя, казалось бы, ставил ниже философии. Тем не менее он прибегает к нему именно там, где философская аргументация оказывается бессильной, всякий раз на практике ставя его выше философии. Когда Платон переходит к изложению мифа, он никогда не настаивает на буквальной вере в него. Он предлагает его как некую версию, одну из возможных, которая в качестве версии могла бы что-то объяснить. Миф может быть правдой в двух смыслах: с одной стороны, он претендует на то, что правдиво описывает некое конкретное событие - но именно в этом смысле он потому и миф, что никак проверить эту правдивость невозможно (над этой стороной мифа Платон устами Сократа иронически посмеивается). С другой стороны, описание события значимо в мифе не само по себе, а поскольку передает правду о мире в целом - но не посредством аллегории или метафоры - переноса значения с одного предмета на другой, т.е. явной лжи,- а посредством описания целого через неотъемлемый признак или постоянное проявление. И как таковой миф ценен потому, что, говоря о сомнительной части, тем не менее раскрывает правду о мире в том целостном виде, какого никогда не добиться путем последовательного рассуждения, так как истина мира, по Платону, есть то, что сразу и непосредственно усматривается, а не постигается постепенно, путем анализа. Это происходит потому, что эта истина есть истинное бытие, которое можно созерцать умственным зрением, но определить в разрозненных словах невозможно. Говоря об истине как о предмете созерцания, Платон впервые отчетливо формулирует то, что стало пониматься как основа всего греческого мировоззрения, по выражению С. С. Аверинцева, являющего собой «усмотрение форм»54. И фактически он является автором первой развернутой эстетической теории, поскольку эстетика говорит о форме - пусть в данном случае речь идет о форме отнюдь не обязательно чувственно воспринимаемой.
В идеальном государстве он вводит строжайшую цензуру искусства и требует изгнания тех его деятелей, которые не хотят или не могут приспособиться к ее требованиям. Платон не проводил четкого различия между истиной, добром и красотой или между наукой, моралью и искусством. Прекрасное указывает на добро, а добро - на прекрасное. Искусство не может быть отделено от морали. Этика и эстетика неразделимы. С одной стороны, это означает, что представители искусства важны для общества. Но, с другой, это означает, что Платон не может позволить себе быть сторонником моральной нейтральности искусства.
По отношению к идеям искусство как таковое оказывается вторичным, и даже третичным - оно копирует копии! Поэтому искусство не может быть высоко оценено с точки зрения воспроизведения истины.
Теория искусства как имитации, мимезиса (mimesis), связана с требованием истинного воспроизведения. Можно вообразить, что деятели искусства могут быть вдохновлены непосредственно идеями, а не только чувственными вещами. В таком случае искусство становится своего рода передаточной средой для идей. Однако это, согласно Платону, достаточно сомнительно, поскольку представители искусства не обладают интеллектуальной подготовкой философов. В силу этого даже вдохновленные идеями художники и артисты не могут доподлинно воспроизвести результаты своего постижения идей. Они могут скорее искажать идеи. Вот почему именно философы должны отвечать за познание мира идей, даже в тех случаях, когда речь идет о непосредственном вдохновении идеями.
Поэты со всем их очарованием, но с весьма далеким отношением к обязывающей истине, должны контролироваться теми, кто обладает знанием идей. Подобный "контроль за качеством" распространяется не только на искусства, связанные со словесностью. Он также применим к музыке и пению, видам искусства, которые, по Платону, прямо воздействуют на душу. Поэтому Платон запрещает как музыку, которая распаляет неконтролируемые страсти, так и музыку, которая убаюкивает и изнеживает. Как и другие искусства, музыка должна быть частью процесса воспитания души и средством укрепления морали. Как и поэзия, она должна способствовать постижению идей и справедливости, а не вульгаризировать и искажать наши мысли и эмоции.
Поэзия для Платона лишена познавательного или нравственного значения: «ремесленник и мастер больше поэта сведущ в том, о чем он говорит, и философ лучше поэта знает, в чем состоит благо, красота, истина, поэтому поэты часто лгут и говорят глупости. Но у поэзии иная роль: она передает божественное вдохновение своим слушателям, она формирует и лепит их души, и психологическая сила её эффекта зависит не от того, о чем она говорит, а от степени одержимости Музами».
Поэзию Платон делит на чисто подражательную (драму), смешанную (эпос) и неподражательную (лирику); искусства на предметные (земледелие) и подражательные (живопись). Поэзия и подражательные искусства приобретают, таким образом, особую психологическую функцию, отличную от практического значения и производства материальных предметов.
Эволюция мимесиса в античной культуре.
Лосев.
Изначально в античности существуют два вида мимесиса: 1) переживание 2) подражание человека животным, птицам и т.п.
Затем появляется третий вид мимесиса – подражание виду предмета.
Демокрит был убежден, что искусство в широком его понимании (как продуктивная творческая деятельность человека) происходит от подражания человека животным (ткачество от подражания пауку, домостроительство - ласточке, пение – птицам и т.п.).
Согласно пифагорейцам, исполняемая музыка подражает на микроуровне "музыке небесных сфер" и этим доставляет людям радость и наслаждение.
Платон во многих искусствах видит "подражание" видимому миру, который сам является лишь подражанием миру идей. Поэтому с точки зрения гносеологии искусства практически бесполезны. Аристотель. Признаки подражания:
На нем основано всякое искусство
Оно врожденно, этим человек отличается от животных и благодаря нему приобретает первые знания
Продукты подражания вызывают удовольствие, так как при его созерцании приходится узнавать в нем оригинал, рассуждать. Для этого должен существовать прообраз.
Он видит смысл искусства в мимесисе, однако в отличие от Платона, порицающего именно за это искусство как "подражание подражанию", Аристотель считает, что поэтический мимесис ориентирован не столько на бездумное копирование действительности, сколько на ее "правдоподобное" изображение в вероятностном модусе. В трагедии люди изображаются лучше по сравнению с действительностью, в комедии – хуже.
Эстетика эллинизма.
Эстетика эллинизма нашла свое развитие в стоицизме, эпикуреизме, скептицизме и неоплатонизме, а также в близких к нему мистических теориях.
Школа стоиков: Зенон (ок. 336-264 гг. до н. э.), Клеанф (331-232 гг. до н. э.), Хрисипп (280-208/205 гг. до н. э.), поздними -Цицерон (106-43 гг. до н. э.), Сенека (ок. 4-65 гг.) и Эпиктет (ок. 50-ок. 138 гг.). Стоики рассматривают искусство как подражание природе. Стоики вопросами общественной роли искусства, его природы и другими общеэстетическими проблемами занимаются гораздо меньше, чем вопросами формы художественного произведения, ораторского искусства, стиля и т. д.
Эстетическая теория эпикуреизма представлена в эпоху эллинизма Эпикуром (341-270 гг. до н. э.), Филодемом (начало 1 в. до н. э.) и Лукрецием (1 в. дон. э.). Эстетическая теория эпикуреизма достигла вершины своего развития у Лукреция Кара. Он считает, что искусство возникает из подражания природе. Свои истоки, таким образом, оно имеет в естественных началах и реальных потребностях людей. Это Лукреций представляет себе следующим образом: Звонкому голосу птиц подражать научились устами Люди задолго пред тем, как стали они в состояньи Стройные песни слагать и ушам доставлять наслажденье. Свист же Зефира в пустых стеблях камышовых впервые Дуть научил поселян в пустые тростинки цевницы. Мало-помалу затем научились и жалобно-нежным Звукам, какие свирель из-под пальцев певцов изливает. Искусство, по Лукрецию, не только доставляет «усладу». Оно также играет утилитарную роль. Оно, например, служит средством распространения знаний о «природе вещей». Поэтическую форму повествования Лукреций избирает сознательно. Она выступает у него как «приправа».
Гораций подчеркивает решающую роль содержания, требует от поэта философского образования. Поэту, считает он, надлежит строго придерживаться единства, простоты, целостности, последовательности, непротиворечивости в литературных произведениях. Всякая асимметрия, нарушение гармонии, манерность им осуждаются. Гораций, далее, требует от поэта искренности. Гораций дает характеристику видов и жанров поэзии, уделяя основное внимание трагедии. Установленные им по отношению к трагедии каноны предполагают драму классического типа. Гораций настаивает на правдоподобии вымысла. Поэт дает совет служителям Муз беречься «льстецов под наружностью лисьей».
Основателем школы скептиков был Пиррон (ок. 365-275 гг. до н. э.). Наука об искусстве невозможна. Секст подвергает критике основные понятия не только математики, но и других наук того времени и искусств: грамматики, риторики, астрономии и музыки. Трактат «Против риторов», где Секст доказывает, что риторика со всех точек зрения не есть искусство. Отвергая возможность существования риторики, он тем самым отрицает возможность существования теории искусства и эстетики.
39. Эстетика и Искусство XVII века (Барокко, Классицизм, «Реалистический» стиль)
Барокко
Для барокко характерна некоторая «избыточность » (Делез): большая эмоциональная приподнятость и патетический характер образов, масштабность построек, преувеличенная монументализация форм, динамика пространственного построения, повышенная пластическая выразительность объемов. Отсюда криволинейность планов, изгибы стен, на которых как бы вырастают карнизы, фронтоны, пилястры; изобилуют малые формы архитектурного декора: окна украшаются разнообразными наличниками, ниши - статуями. Общее впечатление бурного движения и богатства дополняется скульптурой, росписями, лепниной, отделкой цветными мраморами и бронзой. К этому следует добавить живописные контрасты светотени, перспективные и иллюзионистические эффекты. Также для барочного искусства характерна антитеза земного и мистического, реального и иллюзорного В большинстве живописных произведений происходит разрушение линейного восприятия в пользу живописного, начинает доминировать не рисунок, а цветосветовые отношения. Предельное выражение стиля барокко в музыке проявилось в оратории ; этот жанр пришел из средних веков и Возрождения. Барочная оратория отличается особой помпезностью , стремлением к внешним эффектам, необычайной пышности .
Классицизм
Класицизм выдвигает принцип соединения величавой торжественности архитектурного образа с разумной ясностью . Их пространственное решение отличается ясной логикой, фасада - гармонией композиционного построения с соразмерностью частей , архитектурные формы - простотой и строгостью . Строгая упорядоченность вносится даже в природу: мастерами классицизма была создана система так называемого регулярного парка. В изобразительном искусстве классицизма одной из основных тем была тема долга , победы общественного над личным, тема утверждения высших этических принципов: героизма, доблести, моральной чистоты , которые находят свое художественное претворение в образах, исполненных возвышенной красоты и величия. Противоречиям и несовершенству действительности классицизм противопоставляет принцип разумности и суровой дисциплины , с помощью которых человек должен преодолевать жизненные препятствия. Согласно эстетике классицизма, разум является основным критерием прекрасного .
«Реалистический» стиль
Художественный образ возникает на основе непосредственного обращения художника к явлениям реального мира, ко всему богатству натуры. Художественное обобщение здесь достигается путем отбора наиболее типических образов, явлений действительности и раскрытия их существенных особенностей. «Реалистический» метод письма способствовал расширению возможностей изобразительного искусства. Возникли новые жанры: бытовой жанр, натюрморт;
Возвышенное Кант в большей мере, чем прекрасное, относил к внутреннему миру человека, полагая, что объекты, несоразмерные со способностями человеческого восприятия, дают мощный эмоциональный толчок душе. "Возвышенно то, одна возможность мысли о чем уже доказывает способность души, превышающую всякий масштаб <внешних> чувств " . Искусство является важнейшим средством проникновения в мир сверхчувственного.
Гегель в «Лекциях по эстетике» (1-е изд. 1832-45) определил в качестве предмета эстетики «обширное царство прекрасного, точнее говоря, область искусства или, еще точнее, - художественного творчества» и считал, что эту науку следовало бы назвать «философией искусства» или, еще определеннее, «философией художественного творчества». Искусство понималось Гегелем как одна из существенных форм самораскрытия абсолютного духа в акте художественной деятельности. Соответственно главную цель искусства он видел в выражении истины, которая на данном уровне актуализации духа практически отождествлялась им с прекрасным. Прекрасное же осмысливалось как «чувственное явление, чувственная видимость идеи». Критикуя упрощенное понимание миметического принципа искусства как подражания видимым формам реальной действительности, Гегель выдвигал в качестве важнейшей категории эстетики и предмета искусства не мимезис, а идеал, под которым имел в виду прекрасное в искусстве.
Гегель рассматривает искусство как художественную религию, которая определяется исключительно феноменально, как "самосознание" духа, взятое в своей сугубой субъектности (самоположения для себя же): "дух... который свою сущность, вознесенную над действительностью, порождает теперь из чистоты самости" ("Феноменология духа"). В таком виде дух является "абсолютным произведением искусства и одновременно столь же абсолютным "художником". Однако такое абсолютное произведение искусства, в котором произведение тождественно художнику, не дано в наличности, как то постулировалось классической культурой и, соответственно, Э., а есть результат становления, переживающего различные этапы (формы) своего осуществления. И здесь Гегель подвергнет радикальной деконструкции абсолют воплощенного прекрасного идеала, рассматривая таковой только в темпорально связанных формах самосозерцания художественных индивидуаций "всеобщей человечности", участвующих в воле и действиях целого. Так возникают виды самосозерцающего свое становление духа, проявляющиеся в соответствующих видах художественного произведения: эпос, трагедия, комедия. Они-то и есть сущностный, субстанциальный "эстесис", который в феноменологическом плане и становится предметом Э. как философии искусства. Э. Гегеля завершает формирование европейской классической художественной культуры, возвещая уже случившийся "конец искусства", что художественно воплощается в творческой индивидуальности Гёте, особенно в поздний, "классический" период.
53. Теория основных художественных форм у Гегеля .
Все понятия теории искусства представляют собой конкретизацию исходной категории - прекрасного. А расположены они в той последовательности, в какой, по мнению Гегеля, происходила смена различных художественных форм . Основная триада состоит здесь из трех форм искусства - символической , классической и романтической . Критерий оценки - соотношение между художественным содержанием и его воплощением. В символическом искусстве содержание не нашло еще адекватной формы, в классическом они находятся в гармоническом единстве, а в романтическом это единство снова распадается: содержание перерастает форму. Символическая форма господствует на Востоке, классическая - в античности; романтическая - в христианской Европе. Только классика является подлинным искусством. То, что ей предшествует, по мнению Гегеля, всего лишь предыскусство, а романтическое искусство знаменует собой распад, гибель искусства: мысль и рефлексия обгоняют художественное творчество, которое закономерно уступает место другим видам духовной деятельности.
Речь идет не о том, что искусство изжило себя как форма самопознания абсолютной идеи. Дело в другом: искусству враждебен мир рынка. Искусство - это единственный в своем роде аккумулятор духовной культуры человечества, барометр, чутко предсказывающий социальную погоду, бескомпромиссный борец за человечность. Гегель преждевременно отказал ему в праве на существование.
В символе главным был образ. Последний обладал смыслом, хотя полностью и не мог его выразить. Этому символу с неясным содержанием противостоит теперь смысл как таковой в его ясном понимании; художественное произведение становится носителем чистой сущности, которая, однако, не может найти пластического воплощения.
На смену символическому приходит классическое искусство Древней Греции. Основой классического искусства служит абсолютная гармония содержания и формы. "Здесь искусство в такой мере достигло своего собственного понятия, здесь оно приводит идею как духовную индивидуальность в такую непосредственную и совершенную гармонию с ее телесной реальностью, что теперь впервые внешнее существование уже не сохраняет больше никакой самостоятельности по отношению к смыслу, который оно должно выражать. И наоборот, внутреннее содержание в своем образе, выработанном для созерцания, показывает лишь само себя и утвердительно соотносится в нем с собою" . Греческое искусство для Гегеля - реальное бытие идеала. Ничего более прекрасного, чем классическое искусство, по мнению Гегеля, "быть не может и не будет". Однако существует нечто более высокое, чем прекрасное явление духа в непосредственном чувственном облике; даже если этот облик создан самим духом как адекватный ему. Возвышаясь, красота становится духовной. Классическое искусство сменяется романтическим.
Здесь все содержание концентрируется на внутренней жизни духа, внешние формы снова играют подчиненную роль. Образ канонически задан, все телесное в нем служит лишь выявлению святости, глубины страдания и божественного покоя. Речь идет о религиозном искусстве средневековья, единственным сюжетом которого было Священное писание. Строго говоря, по Гегелю, это уже не искусство.
Платон (427 – 347 гг. до н.э.) родился на о. Эгина близ Афин в аристократической семье той же ветви, что и Гераклит; назван в честь деда Аристоклом (лучший). Отец – Аристон – из рода Солона, одного из «семи мудрецов» и первого законодателя полисной демократии. Атмосфера родительского дома Аристокла впитала в себя все достижения античной цивилизации и культуры, была неоднократно воспета греческими поэтами (Анакреон др.). Получив полное аристократическое образование, блестяще овладев всеми сферами античной культуры: изучал философию, вращался среди модных в тот период софистов (был учеником Кратила), имел успех как лирический и драматический поэт (писал элегии, трагедии, дифирамбы; написанная им комедия была принята к постановке Афинским театром; до нас дошло 25 его «эпиграмм», т.е. в современной терминологии небольших лирических стихотворений), занимался музыкой, живописью, гимнастикой, борьбой, верховой ездой (награждался лавровым венком на Истмийских и Пифийских состязаниях). Именно за свои спортивные успехи получил имя «Платон», т.е. «широкоплечий» (греч. platos – широта, глубина). По другой версии, имя «Платон» в значении «широколобый» получено Платоном уже от Сократа. К моменту встречи с Сократом Платон был не просто талантливым юношей, но личностью с оформившимися взглядами и определенной жизненной позицией. Поворотным пунктом в судьбе Платона (и европейской культуры) стала его встреча с Сократом в 497 до н.э. Согласно аттической легенде, в ночь накануне встречи с Платоном Сократ видел во сне лебедя у себя на груди, который высоко взлетел со звонким пением, и после знакомства с Платоном Сократ якобы воскликнул: «Вот мой лебедь!». Интересно, что в мифологической системе античности – птица Апполона сравнивалась с богом гармонии, а современники сравнивали и Платона с этим понятием. Знакомство с Сократом наложило неизгладимый отпечаток на образ жизни и мыслей Платона (знаменуя начало новой жизни – жизни философа, - он сжег свои поэтические тексты, включая уже розданную актерам комедию). Однако гибель учителя была для Платона тяжелым ударом как в смысле личной утраты, так и в смысле осознания факта отторжения современниками своего мудреца (после казни учителя Платон надолго покидает Афины). В биографии Платона сохранились сведения, что во время одной из поездок Платон был продан в рабство. По счастью, выставленный на продажу на родной Эгине Платон был узнан и за 30 мин серебром куплен и освобожден Анникеридом, философом мегарской школы. Впоследствии Платон хотел вернуть эти деньги Анникериду, а когда тот отказался их взять, купил на них сад в пригороде Афин, названный в честь местного героя Академа Академией . В этом саду Платон основал школу как специальное философское учебное заведение, которая может считаться в истории философии началом традиции специального философского образования . В этой связи Платон может быть рассмотрен не только как оригинальный мыслитель, заложивший фундаментальные направления классического типа европейского философсвования, но и как основоположник феномена базового философского образования в европейской культуре (18, С.782).
Центральным в философской системе Платона является учение о мире идей, или эйдосов . Оно разрабатывалось Платоном в течении всей жизни в диалогах: «Федон», «Федр», «Пир», «Парменид», «Тимей», «Государство» и др. Платоновский мир идей представляет собой сложную иерархически упорядоченную целостность, которую венчает, объединяет и завершает идея Блага . Все идеи причастны Благу, поэтому они – «благие». Чтобы лучше объяснить это, Платон сравнивает Благо с Солнцем, освещающим и согревающим телесные вещи.
Смысл теории идей или эйдосов Платона. Переосмыслив предшествовавшую ему философскую традицию, Платон увидел в основе космоса три разнородных начала – это Бог (активное начало), идеи (качественное начало) и материя (телесное начало). Схема его замысла: Бог –«демиург» (творец; букв.: ремесленник, мастер), имея материю –«хору» (телесное, бесформенное, изменчивое, но восприимчивое начало, букв.: пространственность) и «эйдосы» (идеи), создает чувственно-конкретный космос , придавая ему совершенную, сферическую форму. Посредником между миром вечно тождественных идей и видимым миром становления в учении Платона выступает «мировая душа». Она объединяет мир идей и мир вещей, в том числе и человека. Душа мира заставляет вещи подражать идеям, а идеи присутствовать в вещах. Она является источником разума в душе человека, что делает возможным познание интеллигебильного мира, мира идей. В целом она обеспечивает целесообразность и закономерность космического строя. Душа мира твориться Демиургом из тождественного, иного и сущности (или смеси тождественного и иного). По принципу симпатии (частный случай которого – «подобное познается подобным») тождественное соответствует идеям, иное – материи, а вещам соответствует смесь тождественного и иного. При этом статусом подлинного бытия Платон наделяет мир идей, материя же в силу ее бескачественности и пассивности объявляется небытием, а мир чувственно-конкретных вещей – миром вечного становления. Он подлинно существует в той степени, в какой в нем воплощаются идеи. Он несовершенен, поскольку несовершенен материал, послуживший для его создания, и поскольку он существует во времени. Время, по Платону, творится вместе с космосом, оно есть «движущееся подобие вечности».
В целом в работах Платона можно вычленить два пласта:
Один мифологический – это событийно-художественные картины, олицетворявшие самые сложные научные представления мыслителя (См.: диалог «Пир», поучения Диотимы, историю рождения Эроса и др.);
Другой – логический – это теоретические идеи философа, который на этом уровне строил и постоянно дополнял всю эстетическую концепцию мира. Оба пласта взаимопереплетаются, один поясняет и раскрывает другой.
В эстетике Платона можно выделить три главные проблемы: сущность эстетического; понятие искусство и его место в общественной жизни; эстетическое воспитание .
О сущности эстетического. В понятие эстетическое Платон включает, прежде всего, прекрасное само по себе (как отдельное, отвлеченное, самостоятельное). Платон ищет то общее и специфическое, что делает прекрасными многие различные предметы, живые существа и явления. Речь идет об абсолютном основании; ни лира, ни девушка, прекрасными сами по себе, не могут быть прекрасными вообще: девушка кажется безобразной, если ее сравнивать с богиней. Не является всеобщим основанием красоты и золото – есть многое, что несомненно прекрасно, хотя оно и не золотое. Рассмотрению этой категории посвящен диалог «Гиппий Большой», в котором делается попытка освещения этого вопроса. В беседе Сократа и Гиппия, отмечает Платон, ставится вопрос, что такое прекрасное. Гиппий говорит, что к прекрасному относится и прекрасная девушка, и прекрасная кобылица, и прекрасная лира, а также и прекрасный горшок. Остроумно ставя вопросы, Сократ заводит Гиппия в тупик: последнему приходится согласится с тем, что одно и то же оказывается и прекрасным и безобразным. Сократ вынуждает Гиппия признать, что прекрасное не содержится в драгоценном материале (золотая ложка не прекраснее деревянной, ибо они одинакова целесообразны), прекрасное не проистекает из удовольствий, получаемых «через зрение и слух», прекрасное не есть «полезное», «пригодное» и т.д. Смысл этого диалога заключается в том, что прекрасное не стоит искать в чувственных качествах единичных предметов, в их отношениях к человеческой деятельности. Из диалога также очевидно, что Платон стремится найти то, «…что есть прекрасное для всех и всегда» (23, - С.37). Философ ищет абсолютно прекрасное в его понимании этого феномена, например, в печальном финале – «Прекрасное – трудно» (22, С.185). Согласно Платону, лишь идея, приобщаемая к конкретным вещам, украшает их, делает их прекрасными.
Подробно об абсолютно прекрасном Платон говорит и в диалоге «Пир». Здесь он дает иерархию красоты: сперва нам нравятся физические тела, потом мы переходим к представлению о теле вообще, далее, обращаемся к прекрасным душам, а от них – к красоте наук, чтобы наконец, возвыситься до идеального мира красоты. Подлинно прекрасное, по Платону, существует не в чувственном мире, а в мире идей. В реальной действительности, доступной чувственному восприятию, царит многообразие, здесь все изменяется и движется, нет ничего прочного и истинного. Лишь возвысившийся до созерцания мира идей, говорит Платон, вдруг увидит нечто удивительно прекрасное по природе «…то, во-первых вечное, то есть не знающее ни рождения, ни гибели, ни роста, ни оскудения, во-вторых, не в чем-то прекрасное, а в чем-то безобразное, не когда-то, где-то, для кого-то и сравнительно с чем-то прекрасное, а в другое время, в другом месте, для другого и сравнительно с другим безобразное. Прекрасное это предстанет ему не в виде какого-то лица, рук или иной части тела, не в виде какой-то речи или знания, не в чем-то другом, будь то животное, Земля, небо или еще что-нибудь, а само по себе, всегда в самом себе единообразное; все же другие разновидности прекрасного причастны к нему таким образом, что они возникают и гибнут, а его не становится ни больше ни меньше, и никаких воздействий оно не испытывает» (35,С.38). Идея красоты всегда одна, бессмертна и неизменна, не рождается и не погибает. Это чистая красота, истинное совершенство. Оно «…. само по себе, всегда в самом себе единообразно …. Начав с отдельных проявлений прекрасного, надо …. словно бы по его ступенькам, подниматься ради самого прекрасного вверх – от одного прекрасного тела … ко всем, от прекрасных тел к прекрасным нравам, а от прекрасных нравов к прекрасным учениям, пока … не познаешь, наконец, что же это – прекрасное» (22, С.142).Таким образом, прекрасная идея противопоставляется Платоном чувственному миру, она находится вне времени и пространства, не изменяется.
Поскольку красота носит сверхчувственный характер, то она постигается, по Платону, не чувствами, а разумом. Способом постижения прекрасного, следовательно, является не художественное творчество и не восприятие художественных созданий, а отвлеченное умозрение, некое состояние интеллектуального. В диалогах «Пир», «Федр», «Федон» Платон поэтично описывает такое состояние, когда разум постепенно восходит от одиночных прекрасных предметов к вообще прекрасным телам и, наконец, к высшему знанию – идее прекрасного (См.: 21, С. 26).
Попробуем проследить становление от низшего к высшему, от материального к идеальному. На низшей ступени мир состоит из отдельных прекрасных вещей, обозначенных именами собственными; красота здесь есть видимость, она относительна. Для Платона очевидо, что должна быть более высокая ступень, ближе связанная с сущностью, с общим: когда говорят «кровать», имеют в виду нечто более универсальное, чем перечисление отдельных кроватей; когда речь идет о прекрасном, сходном, истинном, то имеют в виду прекрасное как таковое, более общую ступень, чем красота отдельного.
Впервые в науке и культуре четко поставленная Платоном проблема универсалий, которая сподвигнула Платона на представление мира «идей», или «форм», стоящих над явлениями и предметами, обладающих реальностью. Универсальная «красота» создана богом. Прекрасные же предметы являются несовершенными и до определенной степени нереальными ее копиями. Платон убежден, что вещь становится прекрасной приобщаясь к идее красоты. Он стремился преодолеть расстояние между миром универсалий и миром конкретных вещей.
Бесконечность числа форм, идей, фокусируется им на еще более общей ступени, а именно в благе , наивысшей ступени иерархии и обобщения. Благо в эстетике Платона выражает неразделенность, неделимость, абсолютную единичность, первопринцип и вечный абсолютный первообраз. Благо не есть сущность, но по достоинству и по силе стоит выше пределов сущности (См.: 30, С.359). В построенной им сложной картине перехода от мира тел к миру идей и затем к миру всеобщего блага идеальный мир в свою очередь может быть подразделен на несколько ступеней. Не входя в описание сложных переходов между всеми этими ступенями, выделим главную направленность системы – конструирование по восходящей линии форм красоты от единичности, относительности к универсальности и всеобщности.
Приобщение души к миру идеи и последующий переход ее в земные, реальные предметы имеет двойное значение. Прежде всего это путь постижения сущности. Процесс познания характеризуется точным понятием «припоминание»: вспомнить то, что было в кругах идей, значит перейти от мнения к знанию – «ведь человек должен постигать (ее) (истину – В.В.) в соответствии с идеей, исходящей из многих чувственных восприятий, но сводимой рассудком воедино. А это есть припоминание того, что некогда видела душа, когда … свысока глядела на то, что мы теперь называем бытием, и поднималась до подлинного бытия» (22, С.185). Одновременно это и способ материализации идеального, сущностного конструирования единичного бытия. Заоблачный мир всеобщей красоты субстанционально столь же определен, как и одухотворение отдельных материальных прекрасных тел.
Трудно отчленить в сложных переплетениях идеального и материального субъективную сторону. Субъект в эстетике Платона многолик, многопланов и многозначен. Это и мир абсолютной идеи, о котором писалось выше; и мир душ, познающих сущность, одухотворяющих бренное человеческое тело; наконец, это думающий, чувствующий, созерцающий человек. Красота по своей природе обладает великим очарованием, это цветок молодости (См.: 24, С.495–496). Одно из определений красоты в «Горгии» - «… прекрасное для тебя – не то же, что доброе, и дурное – не то же, что безобразное» (11,С.294) фиксирует специфику созерцания человеком прекрасного. Иерархические построения Платона раскрывают становление эстетического сознания и одновременно сложную диалектику связи идеального с материальным, субъективного и объективным Теория Красоты в эстетике Платона демонстрирует синтез, имеющий свою внутренюю диалектическую пружину в постоянном переходе и взаимодействии – смысла и действительной реализации сущности.
Всеобщая художественно-космическая картина, нарисованная Платоном, содержала в своей структуре ряд противоречий, неясностей, необъяснимых моментов. Некоторые из них ощущал сам философ: постоянно оттачивая свою теорию, в конце жизни он все острее чувствовал, что его преследует бесконечность идей, которые требуются для обобщения бесконечности вещей, что ему все труднее объяснить переход от абсолютно-единичного и абсолютно-всеобщего к более расчлененным «нижерасположенным» слоям, что расстояние между универсалией красоты и отдельными прекрасными предметами оказались труднопроходимыми. Но разработка этих противоречий и дальнейшее развитие эстетической теории нашли развитие, прежде всего, в трудах Аристотеля и дальнейшей теоретической мысли как Европейской, так и Восточной цивилизаций.
С позиций сегодняшних реалий можно подчеркнуть, что философия Платона, фундирующая собой не только европейскую философскую традицию, но и западную культуру в целом, в частности область науки и художественное творчество, генетически восходит к идеям Платона. Платоновская философия лежит в основании эстетической концепции, за рамки которой не вышла ни классическая философия искусства с ее базовым пониманием прекрасного как соответствующего эталону (традиционное этой линии выражение у Чернышевского: «Прекрасное есть жизнь, то существо, в котором видим мы жизнь такою, какова она должна быть по нашим понятиям»; аналогично массовое сознание, вплоть до сегодняшнего дня не усматривающее тавтологии в выражении типа «женственная женщина»), ни модернизма с его программной установкой на выражение сущности вещей и т.п.
Определенное внимание Платон уделял вопросам понимания искусства, его роли и места в общественной жизни . Один из методов, которым пользуется Платон для определения искусства, - это исследование его происхождения. Однако в виду того, что этот вопрос достаточно неясный, то Платон пользуется двумя подходами (См.: 9, С.32 – 33). Первый – иногда в шутку он ссылается на миф о Прометее. В этом мифе говорится, что боги наделили животных мехом и волосяным покровом для защиты от холода и когтями – для добывания себе пищи и защиты от врагов. Но при этом первоначальном распределении человек оказался обделенным. Тогда Прометей, заботясь о бесприютном, голом, беззащитном человеке, украл с неба огонь, а у Афины и Гефеста – искусство изготовлять ткани и ковать железо. Так греческий миф дает понять, что «искусство» пришло в мир как мастерство и как средство, с помощью которого человек мог удовлетворить свои насущные потребности, когда одной «природы» было мало. Этот миф представления искусства как о применении человеческого мастерства отражает обычный взгляд греков того времени.
Другой аспект искусства часто выдвигается Платоном, особенно в более поздних диалогах, как основной. Создателя этой второй стороны искусства Платон также называет «своего рода Прометеем» (36, С.71 – 75). Этот второй Прометей (исторически – Пифагор) был не только одним из творцов арифметики и геометрии, но благодаря своим исследованиям еще и инициатором использования математических величин на службе простого практического мастерства. Человек теперь получил возможность не просто строить, ткать и возделывать землю, но и ткать и пахать и строить эффективно. Он научился считать и оценивать свои инструменты и материалы, так что его власть над природой и его способность удовлетворять свои потребности стали намного большими, чем в до математическую эпоху. Квалифицированный труд пришел на смену примитивному.
Платон называет этот второй, «лучший метод» искусства даром богов и говорит, что он снизошел с небес, окруженный «ослепительным огнем». С помощью всех литературных приемов, которыми философ владеет мастерски, Платон стремится, раскрывая сущность этого пифагорейского метода, придать ему особо важное значение. Благодаря ему, заявляет Платон, увидело свет «все, что когда-либо было открыто в области искусства». Только благодаря соблюдению «… большей и меньшей меры, которая составляет сущность пифагорейского метода, все предметы труда мастеров искусства становятся «добрыми и прекрасными» (33, С. 112). Какой-же вид математики выделяет Платон как первопричину всех открытий, выдающегося мастерства и красоты в искусстве? Платон говорит, что следует сравнивать большое и малое со средней, или идеальной , нормой, и именно такой расчет применительно к поставленной цели или искомому благу создает разницу между плодотворным, эффективным искусством и случайной выработкой (См.: 37, C.112).
Высшим искусством, по определению Платона, будет выдающийся мастер, государственный хранитель весов и мер (См.: 32, C.146-147). Это человек занимающийся искусством управлять государством, - это философ-правитель. Ибо философ посвящает свое время изучению того, какие виды блага есть истинные блага, каковы подлинные ценности, которыми измеряется назначение всех других видов искусств. Философ правильно оценивает блага собственности, такие как жилище и одежда, блага телесные, такие, как здоровье и красота, и блага духовные – мудрость, воздержанность и справедливость . Таким образом, попытка дать искусству новое определение приводит Платона к сопоставлению обычных профессий, таких, как земледелие, врачевание, ткачество, а также искусство поэта и политического деятеля, с искусством управлять государством и руководить обществом, которое требует и расчетов, и знаний, и понимания того, что является благом. Платон объединяет идею функции с идеей точной классификации и деления, в его сознании складывается идеал человека, обладающего одновременно мудростью и даром практической деятельности.
Совершенно очевидно, что разносторонние рассуждения Платона об искусстве касаются области далекой от эстетического искусства в нашем современном его понимании, но вместе с тем в них просматриваются платоновские принципы эстетической теории, сложившейся в эпоху его деятельности.
Загрузка...
